Гордячка
Шрифт:
– О Морган… – шептала Сэйбл, задыхаясь и млея от желания в его горячих объятиях. Она не знала, что именно хочет сказать. Знала лишь, что желает его и сходит с ума от близости этого мужчины.
Поцелуи Моргана обжигали ее губы, и он тихо постанывал, когда Сэйбл отвечала ему тем же, а ее топкие пальцы ерошили его темные кудри.
– Господи, как же ты прелестна! – шептал он. Отстранившись, он вглядывался в ее лицо, в зеленоватые глубины ее глаз. – Мне хотелось задушить тебя за твой побег! – сказал он, нахмурившись, вспомнив, как она напугала его,
– А теперь? – шепнула она, лукаво взглянув на него, и сердце Моргана бешено заколотилось.
– А теперь мне лишь хочется любить тебя, – прошептал он, застонав, когда она коснулась пальцами его мужской плоти.
«Она околдовала меня, эта зеленоглазая девочка-женщина!» – думал Морган. Он понимал, что не мгла парной и не мерцающие блики света, танцующие на ее теле, возбудили в нем такое страстное желание. В этом была виновна только Сэйбл, ее близость, аромат ее девичьего тела.
Сэйбл понимала его мысли и чувства. Водя ладонью по его крепкой спине и твердым ягодицам, она чувствовала их напряженность. Ее глаза таили в себе такую страсть, что Морган уже не мог сдерживаться. Он подложил руку ей под голову и, покрывая ее губы неистовыми поцелуями, вошел в нее. Атласные бедра девушки раздвинулись, и она отдалась ему.
От внезапной боли Сэйбл ахнула и конвульсивно вцепилась пальцами в широкую спину Моргана. Он успокаивал се ласковыми словами, а когда она успокоилась, он почувствовал, как она зашевелила бедрами. И тогда он еще глубже проник в нее. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, когда Сэйбл приподнялась ему навстречу и ее теплые мягкие чресла облекли сто плоть.
От его смелых прикосновений она пришла в блаженное неистовство. Раскинув ноги, она отвечала на каждое его страстное движение, а их жгучие поцелуи длились бесконечно. В ее жилах играла кровь, и она забыла обо всем, сейчас для нее существовали только эти сладостные ощущения и Морган, его твердая плоть, вторгнувшаяся в нее и ставшая ее частью.
Сэйбл порывисто прижималась к нему, и ее возбуждение все росло и росло. Наконец из ее горла вырвался громкий стон, в тот же миг Морган крепко прижался к ней, придавив ее к мраморной плите. Тела и души их слились воедино, и они воспарили, блаженствуя, захлебываясь в сладостном экстазе.
Понемногу к Сэйбл возвращалось ощущение того, что безумный, вздыбившийся мир встает на свое место. Она обнимала мощную шею Моргана, и ей ни за что на свете не хотелось разъединяться с ним. Ощущение близости его мускулистой груди и бедер наполняло ее блаженством, и она готова была вечно лежать под ним без движения.
«Я люблю его!» – говорила она себе. А когда Сэйбл посмотрела на Моргана, он почувствовал, что его сердце сжалось, – такая нежность проглядывала в темно-зеленых глубинах ее глаз.
– Теперь я знаю, что ты вовсе не земное существо, – прошептал он, и его плоть вновь зашевелилась в ее лоне, а от нежной встречи их губ еще тлевшие уголья страсти разгорелись с новой силой. – Ты околдовала меня, моя прекрасная русалка, и, боюсь, я
– Это ужасная судьба? – спросила она.
– Нет!.. – твердо сказал Морган, сам удивившись своей решительности.
Заметив призыв в глазах девушки, он опять почувствовал, как его пульс участился. Взяв ее за ягодицы, он переместил ее так, что его отвердевшая плоть еще глубже вошла в нее.
Сэйбл обняла его за плечи и тихонько застонала, когда Морган крепко прижал ее к себе.
– Моя сладкая, обольстительная Сэйбл! – прошептал он, уткнувшись в ее волосы. И она отдалась ему со всей неистовостью первой страсти.
Глава 11
Розовато-перламутровая заря забрезжила на горизонте, и с востока подул теплый, ароматный бриз. С первыми же лучами солнца запламенели минареты и купола мечетей. И хотя кормовые иллюминаторы клипера прикрывали жалюзи, розовым лучам удалось проникнуть сквозь них и коснуться лица спящей молодой леди.
Сэйбл зашевелилась и капризно заворчала, но это не помогло. Открыв глаза, она подняла голову, не понимая, где находится. Наконец разглядела просторную каюту Моргана, и ее взгляд упал на неразобранную, пустую постель капитана. У нее сжалось сердце. Было очевидно, что Морган остался на ночь в Стамбуле. Неужели причина в ней?
Она поднялась, сладко потянулась и пригладила свои волнистые волосы. Она так надеялась, что встретит его, когда он вернется, терпеливо ждала и ждала, но он так и не пришел. Сэйбл постояла у зеркала, всматриваясь в свое отражение, и покрасневшие от слез глаза показались ей чужими.
Было трудно поверить, что лишь накануне Морган разыскал ее в Кижрукских банях и она вкусила с ним райское блаженство. Как складываются отношения между мужчиной и женщиной после страстных любовных утех, было для нее, конечно, тайной за семью печатями, но она понимала, что поведение Моргана после эпизода в бане было неестественным. Девушка сглотнула подступивший к горлу комок, когда вспомнила, каким мрачным и молчаливым он сделался на пустынной улице! Ей едва верилось, что именно эти поджатые губы только что страстно целовали ее, и она пыталась понять, какая ошибка с се стороны нарушила возникшую между ними близость.
Добравшись до пристани, они увидели Нэта Палмера и Харлея Гампа, дежуривших у шлюпки, и Морган приказал Нэту доставить Сэйбл на корабль. Она бросила на капитана умоляющий взгляд, но в его ледяных глазах сквозило безразличие. Закусив губу, чтобы не разреветься, она позволила Нэту помочь ей забраться в шлюпку и даже не оглянулась, когда они отчалили от берега.
«Куда он мог пойти?» – размышляла теперь девушка, расхаживая по каюте, машинально касаясь вещей капитана. Если бы только найти нужные слова, чтобы растопить его ледяной взгляд заставить снова смотреть на нее так, как он смотрел совсем недавно… У нее замерло сердце, когда она вспомнила его ласковые руки, горячие губы и то блаженство, которое он доставил ей.