Горе-волшебник. Книга 1
Шрифт:
— Д-да.
— Хорошо провести время, мальчики!
— Ага!
— С-спасибо!
И она пошла дальше, уводя девушек за собой. Снова послышался ее серебристый смех, его я легко мог различить среди других девичьих голосов. Какая же она все-таки красавица! Эх, было б мне шестнадцать — точно б женился!
— Идем! — поторопил нас Пар. — Я есть хочу. Я и так в Столовую из-за вас не пошел!
— Да идем мы, идем! — улыбнулся я. А почему Гэн весь такой красный стоит?
Возле рва столпилось очень много школяров, а я то надеялся,
— А! Доброе утро, мой мальчик! — К нам подошел Норвус. — Доброе утро, школяр Гэнриус, школяр Париус!
Мои друзья кивнули.
— Я как знал, что вы сегодня соберетесь в Город! — широко улыбнулся Норвус.
А что тут знать то было? До экзаменов пока далеко, а чем еще заняться в Школе в Свободный день?
— Ага. Погуляем немного.
— Вот и чудесно! — уголки губ Норвуса уже были возле мочек его ушей и ползли к вискам. Выглядело это жутковато с его-то желтыми острыми зубищами. — Я как раз для вас лодку попридержал.
И смотритель указал на яркую посудину позади него. В нее как раз забирались Носатый со своими дружками.
— Эй! — заорал я. — А ну вылезайте из нашей лодки!
Те и не подумали.
— Обойдешься! Это наша лодка! — огрызнулся Носатый, и они отчалили.
Нет, если б я плавать умел, я б за ними в воду прыгнул и показал им, как у Марвуса лодки воровать. Но плавать я не умел, а мои друзья не захотели, поэтому нам только и оставалось, что орать им вслед.
— Ах, как жалко! — всплеснул руками Норвус. — Что же нам теперь делать?
Я разозлился. Я очень разозлился. Я так разозлился, что уже даже готов был броситься в воду. Ну и ладно, что я плавать не умею! Я уже разбежался и собрался прыгать, как именно в это мгновение их лодка перевернулась. Э… Это они сами, или я так сделал? Не, я так не смог бы, даже если б захотел. Тем более, если б захотел. Значит, сами что-то не так там намудрили. И поделом им — нечего чужие лодки воровать!
Пока Носатый с дружками барахтались в воде и забирались на перевернутую лодку, мы уже нашли новую и преспокойненько переплыли ров.
— Фух, — выдохнул Пар. — Я уж думал, мы никогда не доберемся. Я уже все свои запасы доел.
С нами он конечно же не поделился.
Мы дошли до ближайшей харчевни, и там заказали себе столько, как будто целую неделю голодали. И конечно мы с Гэном и половину не осилили, но нас охотно выручил Пар.
— Куда пойдем? — спросил он и откинулся на стуле. — Или еще тут посидим? Уже и до обеда недалеко…
— Да отстань ты со своей едой! Тут столько всего интересного, а мы только по харчевням и ходим.
— Ладно, — подозрительно легко согласился толстяк. — Что тогда ты предлагаешь?
А и правда: что я мог предложить? Я ж тут кроме нескольких харчевен ничего и не знал.
— А-а пойдемте в театр!
Пар так громко застонал, что я даже испугался, не стало ли ему плохо от переедания. Но дело было совсем в другом.
— Да
— Пойдем в театр! — сказал я Гэну, не обращая внимания на вопли толстяка. — К нам в деревню как-то приезжали бродячие актеры, но я не смог на них сходить.
Меня тогда дед в комнате запер за то, что я случайно показал бабуле его тайник с вином. Корвиус тогда другую причину выдумал, но я то знаю правду!
— З-здорово! Я как раз билеты купил.
— Когда успел? — встрепенулся Пар.
— Т-так еще в прошлый Свободный день. Вот только я четыре билета купил, а Трисса не смогла.
— А может, я тоже не смог, а?
Мы с Гэном так на него посмотрели, что он тут же замолчал. Расплатившись за еду (это Гэн), полюбезничав с молоденькой подавальщицей (это я), и взяв на дорожку плетенку с вишневым вареньем (это Пар) — подарок от хозяина за большой заказ, мы вышли на улицу. Сегодня ответственные за погоду волшебники со своей ответственностью опять не справлялись. Солнце жарило так, как будто мы были главным блюдом, и нас скоро нужно подавать. До театра еще было далеко, а мы уже туда не шли, а еле тащились. И особенно тяжело было потому, что Пар постоянно ныл:
— Я устал! Я больше не могу! Я сейчас прямо тут лягу, а вы меня потом понесете! Я есть хочу! Я пить хочу! Давайте не пойдем в театр!
Мы с Гэном уже готовы были согласиться, но тут я заметил, что нас, оглядываясь, подзывает к себе бабулька в полосатой юбке, белой рубахе и с цветастым платком на голове. Она стояла в темном переулке. В теньке…
— Это Вы нам? — спросил я, остановившись.
— Тише ты! — шикнула старушка и опять поманила нас к себе. — Сюда идите! Не пожалеете!
И мы пошли. Не столько на зов бабульки, сколько чтобы отдохнуть в теньке.
— Прохлады хотите?
— А?
— Ч-что?
— Конечно!
Мы с Гэном уставились на друга: чего это Пар так просто соглашается? Откуда мы знаем, что это за старушка. Хотя ладно. Будь что будет — жарко же!
— Идите за мной!
Мы так и сделали. И не пожалели! Мы прошлись по тенистому переулку и вышли на тенистую же прохладную улицу — я б там жил! Кроме нас здесь никого не было. Разве что три кошки и четыре котенка. Им тоже было лень шевелиться, и они разлеглись прямо по середине дороги. Они даже голов не подняли, когда мы рядом проходили. Даже хвостами не пошевелили!
— Заходите! — сказала старушка и указала нам на дверь, которой — зуб даю! — секунду назад там не было.
Мы вошли, и я аж ахнул. Сколько тут было интересных и непонятных штуковин! Не лавка, а мечта. Вот только мы тут сами еле поместились. Старушка зашла за прилавок и… И перед нами была уже не она, а молодая темноволосая красавица с темно-синими глазами с золотистыми крапинками. Одета она была в васильковое платье, а длинные волосы были завязаны в хвост на затылке и перекинуты через плечо на грудь. И какую!