Горе-волшебник. Книга 1
Шрифт:
— Да, — ничуть не смутилась Трисса. — И там написано, что такое происходит, когда на волшебнике есть печать. Мар, — обернулась она ко мне, — именно поэтому ты и был таким маленьким. Печать сдерживала не только твою силу, но и рост.
Что? Оладка перепеченная! Мало того, что я так долго выродком был, так еще и коротышкой в придачу!
— Что это за книга была? — нахмурился профессор. — Трисса! Живо отвечай!
Девушка закусила губу.
— Трисса!
— «Книга таинств», — призналась она.
— Ты в своем уме?! Ты
— Дядя Назар, — перебила его девушка. — Я знала, что делаю. Да я уже много раз ее брала!
— Трисса! — уже орал профеесор. — Чтобы ноги твоей там больше не было! Что я потом твоей матери скажу, если с тобой что-нибудь случится?
— Хорошо, я больше так не буду.
Она согласилась так легко, что ни я, ни профессор Назарус ей не поверили. Но и ответить на это было нечего.
— Ладно. Продолжай.
— Так вот. Скорее всего это была сдерживающая печать. Чем больше Марвус старается, тем слабее она становится. Но сам он с ней лет так через двадцать справиться сможет. Вот поэтому мы к тебе и пришли. Нам нужна твоя помощь, дядя Назар.
Профессор внимательно меня осмотрел. Я ему криво улыбнулся, но тут же убрал улыбку с лица — что-то мне не по себе стало.
— Понял. Жду вас завтра в третьем подземелье в десять. Утром. Трисса, ты знаешь где это?
— Да.
— Все, ваше время вышло.
— Пока, дядя Назар!
— До свидания, профессор Назарус.
— Валите уже.
Когда мы выходили из комнатки, к нам навстречу уже шли те самые три красавицы в обнимку с профессором Высориусом. Блондинка улыбнулась мне, рыжая чмокнула в лоб, а брюнетка хлопнула по заду. Я с опаской покосился на Триссу, но та смотрела в другую сторону. Эй! Она что ли ни капельки не ревнует?
На улице я с удовольствием вдохнул ночной воздух. Нет, харчевни по ночам не для меня. По крайней мере не такие.
— Дядя Назар очень хорошо разбирается в печатях. Он преподает это в старших классах. Если кто и сможет тебе помочь, так только он. Мар, ты же не расскажешь Гэну и Пару, что мы с тобой сегодня сюда ходили?
— Нет, не расскажу.
— Спасибо.
— Это тебе спасибо.
Мы ушли уже довольно далеко от той харчевни, и Трисса сняла капюшон. Лента, которой она связывала свои волосы, где-то потерялась, и они тяжелой копной рассыпались у нее по плечам. Как же это было красиво!
Улочка, по которой мы шли, была безлюдной, здесь даже фонарей не было. И в свете луны Трисса выглядела еще прекрасней. Наслаждаясь свежим воздухом, она задрала лицо вверх. Я сам не знаю, что на меня нашло. Это луна виновата. Это виновата луна. Я медленно наклонился и прижался губами к губам Триссы. Она не отпрянула, но удивлением смотрела на меня. И тут до меня дошло, что я натворил. Она же мой друг!
— Прости, Трисса! Й-я не знаю, зачем…
Девушка дотронулась до своих губ и кивнула.
— Понятно.
Да что ей понятно?! Я же…
— Ты мне
Что? Нет! Я не поэтому!
— А… да.
Я не это хотел сказать!
— Не волнуйся, я знаю, что тебе нравится Корнелия.
Корнелия? Да я ни разу за все это время о ней не вспомнил! Нет, надо сказать Триссе, что она ошибается! Надо обязательно ей это сказать!
— Эй, Трисса…
— Да?
— Э… Красиво сегодня, правда?
— Да.
Я тряпка.
Назад мы возвращались молча. Трисса шла впереди, а я плелся за ней. В лодке тоже никто из нас не проронил ни слова. И только когда мы добрались до спальни девочек, Трисса сказала:
— Будь завтра готов к половине десятого. Я зайду за тобой.
— Ага. Спокойной ночи, Трисса.
— Спокойной ночи, Мар.
Надо ли говорить, что до самого утра я ни на минуту не закрыл глаза. А вот когда начало рассветать, тут-то сон меня и сморил.
— Здоров, парниша!
— Руфус!
Мы с крысом сидели в чистом поле за белым плетеным столом в таких же плетеных креслах. На столе в красиво расписанной вазе стояли ярко-желтые, красные и голубые розы. Передо мной была тарелка свежеиспеченного вишневого пирога и чашка ароматного чая.
— Ешь давай, пока чай не остыл.
— А ты?
— Слышь, парниша, да я пока тебя тут ждал, почти весь пирог умолол. Так что тебе крупно повезло, что хоть этот кусок остался.
Я отхлебнул немного чая и сказал:
— Почему ты больше ко мне не приходишь?
— С чего ты взял? Прихожу. Просто ты не видишь.
— Почему?
— Почему, почему… Да по кочану!
Руфус выглядел очень раздраженным, словно я сказал какую-нибудь страшную глупость. Ну, может, и сказал. Только сам не понял какую.
— Проехали. Слышь, парниша, ты куда вчера ходил?
— Трисса отвела меня к своему дяде.
— К Назару, значит, — хмыкнул крыс.
— А ты откуда знаешь?
— Я все знаю, парниша. Эх, тот еще сорванец был, когда с твоим папкой да с этим Ремусом по Школе бегал…
— Подожди. Ты говоришь, что все знаешь. Значит, ты знал, что я не выродок?
Почему-то я не удивился. Я сейчас вообще ничему не удивлялся.
— Естесссссссссно.
— Может, ты еще и знаешь, кто на меня печать наложил?
— Естесссссссссно. Я ж и помогал.
А вот теперь я удивился. По-настоящему.
— Тогда кто… кто это сделал?
— Папаша твой! — расхохотался Руфус. — Кто ж еще? И зеще: запомни вот это за…
Я проснулся. Но почему-то первое, о чем я подумал, было не то, что мой собственный отец наложил на меня печать из-за которой все считали меня выродком, а о том, что я так и не попробовал пирог. Вишневый!
Оладка перепеченная! Я зверски хотел есть!
И как раз в это мгновение в дверь постучали. Как же я был рад видеть Норвуса! А еще больше я радовался подносу у него в руках. Овсянка! С ягодами!