Горелом

Сергачева Юлия

— Не может быть.

— Почему? Потому что гореломы одиночки? Но ведь из любого правила есть исключения… До поры до времени. А потом все встает на свои места.

— Либо он был порядочным скотиной, либо не любил вас…

— Не смей так говорить! — Амилия даже притопнула от возмущения. Взъерошилась, как драчливая синица. Но взяла себя в руки и завершила сердито: — Он не был… скотиной. Он рискнул полюбить кого-то, кроме себя и надеялся переломить проклятие. А для этого хотел отыскать гробницу ведьмы.

— Нашел?

—

Не… знаю, — снова с выразительной запинкой отозвалась Амилия. — Последняя башня, упомянутая в записках, называется Камнелазка, но обнаружил ли он там что-то, неизвестно. Его убили.

— Почему же ты ничего раньше не сказала?

— Зачем? Это что-то меняет? Он умер, когда мне было двенадцать. И он так оберегал нас, что с моего рождения отец жил отдельно. Мы мало общались, он избегал нас, чтобы не навредить, а я считала, что он бросил маму из-за меня…

Ян промолчал. Как раз этот момент он понимал хорошо.

— Но я иногда приходила к нему в гости… А еще чаще смотрела на окна. Наблюдала за его жизнью. И видела, как он уходит в башни… Как только стемнеет, но возвращался всегда до полуночи. Теперь тебя устраивает ответ?

Устраивает. Хотя они еще обсудят эту тему. С усилием приподняв зеркало, Ян по-хозяйски осмотрелся:

— Куда вешать будем? Одно из новых заменим?

— Лучше спроси, как вешать будем, — поправила Ева недовольно. — Смотри, они все закреплены на современных держателях, под наше зеркало не подходит.

— Халтурщики… Нет бы соблюдать достоверность.

— На зеркале есть отверстие, — подсказала Амилия.

— Есть. И что?

— Нужно поискать за зеркалами крепление или его следы.

К всеобщему величайшему облегчению, оштукатурить стены реставраторы не собрались. Пустое отверстие в стене нашлось под одним из новых зеркал. Под другими тоже были отверстия, но забитые металлическими штырями. Лишь одно пустовало.

— Нам не на что зеркало повесить.

— Прислони, все равно будет видно…

— По-моему, все это можно было с комфортом посмотреть прямо у меня дома, а не волочь сюда.

— Ты же не знаешь, что увидишь.

Время на часах выставила Амилия с небольшим запасом. Только она ухитрилась разобраться с загадочным механизмом и на каждое ее действие часы с явственной благодарностью отзывались мурлыканьем пружин. Будто признали.

— Доступ в Замок закрывается в восемь. К двенадцати он уже шел обратно… Выберем например этот же день, десять лет назад… — тихо застучал механизм, откликаясь на повороты ключа.

За месяц до смерти прежнего горелома.

— Он мог ходить не каждый день. Выставь на тридцать дней позже. Тогда он точно был в Замке.

Амилия тоже помнила дату. Поколебалась, прикасаясь тонкими пальцами к циферблату часов, как слепой изучает лицо другого человека, наощупь. Потом решительно возразила:

— Нет, к тому времени отец уже

унес зеркало обратно домой… Наверное, хотел посмотреть, что еще можно извлечь из него… Кажется, отец догадывался, что по Замку ночами ходит другой человек, только не был уверен, что он пользуется той же дорогой. Я выставлю день, когда сама следила за отцом… — И она решительно провернула стрелки.

Они устроились вокруг наклоненного к стене зеркала, как примерная семья вечером вокруг телевизора. Даже переговаривались на всякий случай вполголоса. Часы отзвонили первый раз. Зеркало отражало лишь пустую залу. Служители Замка покинули ее к тому времени.

— А нельзя как-нибудь ускорить процесс?

— Извини, только в реальном времени. Кнопки укоренной перемотки в те века еще не предусмотрели.

— Я подремлю, а вы меня разбудите.

— Завидую твоей выдержке.

Они вглядывались в серебристую муть. Ян невольно сдерживал дыхание, сражаясь с исподволь вползающей нервозностью. Вспомнилась полубредовая ночь, когда за спиной в зеркале встал призрак. Его предшественника?

Залязгали металлом часы… Амилия и Ева подвинулись ближе, Ян чувствовал их тревожное дыхание. И слышал его, когда часы смолкли.

— Ничего не происходит, — разочарованно заметила Ева.

— Подожди… — Амилия пошевелилась, машинально коснувшись Янова запястья. — Взгляните!

Появившийся в серой глубине человек стал расти, увеличиваясь по мере приближения. Лица не видно, да и силуэт размыт, но все же понятно, что он идет в их сторону. Останавливается, чуть поворачивается и…

— Ох! — даже Ева отшатнулась, когда изрядно увеличившийся в искаженном отражении человек внезапно замахнулся ножом и резко опустил руку…

Почудилось, он непременно должен попасть в кого-то из сидящих перед зеркалом. На самом деле человек ударил выше, словно всаживая нож в его верхний край. Яну мигом припомнилась недавняя ночь, где такой же зеркальный призрак напугал его похожим замахом. Кажется, часы лязгали за дверью, но он привык к ним и не вслушивался… Так вот что он тогда видел!

— Я знаю, что он делает… — холодок предчувствия прошелся вдоль позвоночника. Ян вынул из кармана подаренный кинжал, который соответствовал прорези в зеркале, словно она и была им проделана. И в отверстие в стене он вошел легко и уверенно, как ключ.

Звучно щелкнуло. Часть стены покорно отошла вместе с зеркалом.

Ну, правильно — где ж еще в башнях прятать тайные ходы, кроме как в стенах? Встроить два цилиндра друг в друга, оставив зазор между ними — и пожалуйста… Узкая, на одного, лестница вилась между стенами. Ян макушкой задел пустой крюк для светильника. Лучи фонарей бились в тесном проходе, пересекаясь.

— Здесь такой странный запах… — Ева беспокойно принюхалась и сдавленно чихнула.

— Опять мыши? Ты же вроде пообедала?