Гори, гори ясно
Шрифт:
— Сосну, — поправил машинально. — Загорелась сосна, а не ель.
— Не один ли хренюлькин? — махнул рукой этот гад.
Ставлю все свои получки до конца года, хвостатый обормот свои права тоже получал через Ван Ваныча. А с брошюркой правил дорожного движения соприкасался разве что в сортире, когда подтирал ею (брошюрою) зад.
Пока я вносил в список контактов рекомендованного персонажа, моя «нокия» затренькала. Вызов от Лены Курьяновой, она же вурдалачка Хелен.
Неужто поиски в университетской
— Отойду, — сообщил коллегам перед тем, как ответить на вызов.
— Андрей, я кое-что выяснила, — быстро заговорила вурдалачка. — Разговор не телефонный, нужно встретиться. Как можно скорее.
— Работа, — с сожалением ответил я. — Смена вот-вот.
— Утром, — предложила собеседница. — Встречу тебя после работы... Стоп, не выйдет. Ты сможешь до девяти меня подождать? Мне недалеко до вашего казино, в девять-ноль-пять буду у входа.
— Договорились, подожду, — согласился.
Удалось клыкастой меня заинтересовать, удалось. Что она такого интересного нарыла, ради чего спешка? Впрочем, завтра и узнаю. Если доживу — если мы оба доживем. Последнее время жизнь такие коленца выкидывает, что зарекаться не стоит...
Я потеряю час времени и сколько-то сверху, сколько займет разговор. Еще откровения Таши про раскаяние и стволы придется в другой раз выслушать. Ничего, у нас впереди много долгих пасторальных вечеров под беседы предвидится.
Зато, скорее всего, хоть что-то да узнаю. Может быть, даже что-то дельное.
За вурдалачьим: «Пока, сладкий», — от которого меня передернуло, последовал второй вызов.
— Приветствую служителей закона, — бодро выпалил.
В памяти моего телефона только один такой служитель значился, Сергей Крылов, его номер и высветился при звонке.
— Похвальная жизнерадостность, — сухо похвалил меня голос, принадлежащий не Сергею. — И отношение хорошее. Доброго дня.
— Семен Ильич, — признал я собеседника. — По какому поводу вы звоните мне лично?
О том, что подполковник недолюбливает технику, как-то сболтнул его младший сотрудник. Раз уж Семен Ильич, вопреки антипатии к достижениям прогресса, говорит со мною сам, причина должна быть существенная.
— Поводов, на самом деле, несколько, — откликнулся Рыков. — И будет лучше, правильнее, встретиться лицом к лицу для беседы. Кроме того, на наше отделение вышли с просьбой о содействии представительницы Ковена Северных Ведьм. Их глава хочет лично встретиться с вами, Андрей, мы же — отделение — выступим как гарант безопасности встречи.
— Извиниться хочет? — не удержался, хмыкнул.
— Простите? — кашлянул подполковник.
— За Злату, — напомнил я законнику обстоятельства моего предыдущего соприкосновения с Ковеном.
Перед моими глазами встала не истеричная наглая ведьма, вовсе нет. Я увидел — очень натурально — детский карандашный
— Полагаю, слово «извиниться» не вполне корректно, — Семен Ильич очень вежливо подбирал слова. — Речь о содействии...
— Пусть с вами и содействуют, — щедро предложил свой вариант развития событий. — Расследованием занимаетесь вы со своими людьми. Мне с ведьмами нечего обсуждать. Только если извинения, а их, как я понял, ждать не следует. Значит, говорить нам не о чем.
Через мобильный донесся протяжный вздох.
Понимаю, выглядит не очень. Обида? Увольте, в чем смысл обижаться на существ, которым любые досады на них сугубо фиолетовы? Я ничего не чувствовал к Злате, даже эхо глухого раздражения успело разойтись.
Следовало обозначить позицию. Я новичок в мире Ночи. Много всего за гранью моего понимания — до сих пор. Но то, что поведение одной из представительниц Ковена не будет ей спущено с рук, показать было нужно.
Ничего сверхъестественного: вначале извинения, затем какое-либо содействие. Не могут «прогнуться»? Их трудности.
— Я вас услышал, Андрей, — после некоторой заминки сказал Семен Ильич. — Для встречи со мной и Сергеем у вас найдется минутка?
— Несомненно, — подтвердил я. — В любое время, кроме рабочего.
«Ищейки», как презрительно называла милиционеров памятная ведьма, владели информацией. Ради сведений о деле «шахматистов», о малейших его деталях, я сдвину любые планы.
Это куда больше, чем вопрос жизни и смерти. Если я прав в своих сумбурных выкладках относительно смерти отца, это вопрос сыновьего долга.
Теперь для меня это вопрос — не побоюсь громкого, хоть и истрепанного, испохабленного, как только можно и нельзя, слова — чести.
— Завтра, в восемнадцать тридцать, касательно места уточним немногим позже, — озвучил подполковник. — Вас устроит?
— Устроит.
Рабочие ночи посреди недели — это пасьянсы, игры в города и нарды, перелистывание журналов и книг, тихий скрежет пилки по ногтям. И литры чая-кофе, просто от нечего делать. Это скука смертная. Исключения случаются, но не то, чтобы часто.
Нынешняя ночь обещала быть такой же. Полторы калеки в верхнем зале, один старый (и по возрасту, и по давности визитов к нам) клиент в «подземелье». Так мы порой называли ВИП-зал по причине необходимости спуска-подъема по узкой винтовой лестнице. На самом деле, нет никакого подземелья — там первый этаж, а у нас, дилеров, дружный сдвиг по фазе.
Сначала закруглились «калеки», освободили верхний зал. Затем собрался на выход и игрок из ВИП. Пит-боссы, а работали в этот раз в паре Ирка и Жан, выставили дежурных «лошадок» в «стойла»: дилеров постоять у закрытых столов.