Гори
Шрифт:
Подойдя к своему классу, я замешкалась возле не до конца закрытой двери. Из кабинета слышался голос, который мне был уже знаком:
– А если я хочу не просто дружбы! – как-то очень надрывно для раннего и далеко не доброго и солнечного утра сказала Мишель. – Ты не можешь решать за нас двоих.
– А нас нет. О чем ты? – В голосе Вани слышалось раздражение.
– Я о том, что не хочу быть просто одноклассницей для тебя. Неужели я тебя больше не интересую? Или ты уже положил глаз на эту новенькую глупышку Павлову? Я видела, как ты смотрел на нее.
Я задержала дыхание, стоя у двери и не смея зайти в класс. Дрожь от холода
– На кого я положил глаз, тебя не касается. Послушай, ты красивая девушка, вокруг тебя куча парней, выбирай любого…
– Но я хочу тебя! – резко перебила Ваню Мишель.
Чуть разочарованная из-за его ответа, я поняла, что больше не хочу подслушивать. И хотя мне не очень-то улыбалось входить в напряженную атмосферу кабинета, но я больше не могла стоять в холодном пустом коридоре. Я резко открыла дверь. Две пары глаз устремились на меня, одни смотрели с такой нескрываемой злостью, что тут же захотелось скрыться за дверью, другие с явным облегчением и, как мне показалось или только хотелось показаться, с радостью. Мишель сидела на рабочем столе учителя, закинув ногу на ногу так, чтобы демонстрировать свои длинные стройные ноги в узких кожаных брюках. Хищница, не иначе! Ваня, чуть сгорбившись и вытянув вперед свои длинные ноги, сидел на первой парте, теребя лямку от фотоаппарата, лежащего перед ним.
– Доброе утро, – произнесла я, направляясь к своей парте, чтобы закинуть туда рюкзак.
– Доброе… – Ваня тепло улыбнулся мне. – Ты готова к фотосессии?
– Да, – натянуто улыбнулась я в ответ.
– Еще бы ей не быть готовой, вон как намалевалась, – звонким голосом проговорила Мишель, поправив свои идеально уложенные волосы. Во сколько же надо было встать утром, чтобы сотворить такое на голове?
– Могу и тебе рассказать, как правильно малеваться, если тебе это так нужно, – ответила я ей тем же тоном, игнорируя ее испепеляющий взгляд.
Конечно, Мишель была права. На мне была целая тонна косметики, которую я скрупулезно наносила каждое утро перед тем, как выйти на улицу. Без нее я уже не я. Косметика была моей маской, моей защитой от посторонних взглядов.
– Мне – неинтересно! – отрезала Мишель, скривив при этом губы.
– А если неинтересно, то зачем начала?
Мишель хмыкнула, не удостоив меня ответом, и переключила внимание на свои длинные, покрытые черным лаком, ногти.
– Пойдем в другой кабинет? – предложил Ваня мягким голосом.
– Хорошо
Я поспешила за ним, услышав вслед от Мишель ироничное ”скатертью дорога”. Мои губы невольно растянулись в улыбке. Ваня обернулся у двери и, заметив мою усмешку, ухмыльнулся в ответ:
– Просто не обращай внимания.
– Не буду, – ответила я, закрыв за собой дверь кабинета.
Мы молча прошли вдоль длинного коридора с огромными окнами и колышущимися от ветра занавесками, за которыми то и дело виднелись яркие вспышки молний. Под очередной раскат грома мы начали подниматься по лестнице. Даже в этих холодных безликих стенах школы было уютно и спокойно, потому что рядом шел Ваня. Почему мне было уютно рядом с незнакомым мне парнем, я не знала. Должно было быть как раз наоборот.
– Куда мы идем? – спросила я, споткнувшись на предпоследней ступеньке.
Ваня поддержал меня, приобняв
– В библиотеку. Ты же любишь книги? – Ваня вопросительно поднял бровь, освобождая свои руки.
– Да. Откуда ты…? – начала спрашивать я и тут же вспомнила, как сама вчера рассказывала о себе одноклассникам. – А, ну я сама говорила.
Значит, он меня слушал и запомнил. Я еле сдержала улыбку.
– Я подумал, что тебе будет комфортнее фотографироваться среди книг.
– Ты всегда такой заботливый? – я уставилась на надпись “библиотека” на двери, покраснев от невольно вырвавшегося вопроса.
– Даже не знаю, что на это сказать, – Ваня ухмыльнулся и открыл дверь ключом. – Наверное, да. Именно поэтому я могу попасть сюда без помощи других. – Он заметил замешательство на моем лице и добавил. – На самом деле, здесь находится моя фотомастерская. Поэтому у меня есть ключ.
– А платяной шкаф, ведущий в Нарнию, у тебя тоже есть?
– Не могу раскрыть все карты сразу… – развел руками Ваня.
Мы шли вдоль стеллажей с учебниками и книгами. Я не могла не провести рукой по корешкам книг, от которых шел тот самый изумительный запах, который ни с чем не спутаешь. Я вспомнила, как я, маленькая и слишком уверенная в себе восьмилетняя девочка, заходила в библиотеку и уходила в другую реальность. Туда, где забываешь обо всем на свете, туда, где время останавливается, и есть лишь уют, спокойствие и шелестящие страницы.
– Я впервые вижу, чтобы так тащились от книг! – Ваня облокотился на стеллаж и внимательно смотрел на меня, чуть прищурившись.
– Когда я была маленькой, я очень любила библиотеки. Своих книг было очень мало, поэтому в каждом городе, куда мы переезжали, я всегда записывалась в библиотеку. – Я улыбнулась от нахлынувших, теплых и таких волнующих, воспоминаний. – И этот запах книг… Именно старых книг, у которых уже есть своя история и свой неповторимый запах. Для меня это самый лучший запах на Земле. Знаю, что это старомодно, но…
Я вдруг осознала, что Ваня стоит очень близко от меня, смотрит на меня и слушает мои откровения. Я покраснела и опустила глаза.
– Ты – удивительная девушка. Я таких, кажется, еще не встречал, – сказал он и тут же развернулся в другую сторону, не дав мне что-то ответить, хотя слов у меня и не было. – Нам сюда.
Ваня подошел к двери в подсобку и открыл ее ключом. Мы оказались в маленькой комнате, в которой стоял двухместный коричневый диван, небольшой рабочий стол с компьютером и принтером, простой обшарпанный стул, штатив и лампы для подсветки. На стене около двери были прикреплены несколько фотографий со школьных праздников и лица детей крупным планом. Пока Ваня готовил освещение, я внимательно разглядывала портреты детей, пойманных умелыми руками фотографа в такие моменты, когда не думаешь, как получишься на фотографии, а просто наслаждаешься жизнью. Вот мальчик лет восьми в спортивной форме победно вскидывает руки, видимо, выиграв какое-то школьное соревнование. В его глазах какое-то внутреннее торжество, которое не выскажешь словами. Вот девочка-первоклассница с огромными двумя бантами на голове держит свой первый букет, больше ее раза в два. Она с восторгом смотрит на новый, только что открывшийся, мир, еще не зная, что ее там ждет, будет ли она несчастна, или школа станет самым счастливым периодом ее жизни.