Гори
Шрифт:
Затем высказывались о более приближенном к реальности уже другие ученики. Среди них я отметила яркую смуглую брюнетку, которая так же, как и рыжеволосая девушка в мой приезд, бросала на меня злые взгляды. Вот только я обрадовалась, что той нет в моем классе, как там оказалась другая. Звали ее Мишель. Про нее Рита нашептала мне, что та очень заносчива, и уже приметила себе новую жертву для издевок, то есть, меня. Еще на школьной линейке она вместе со своими подругами демонстративно отошла от меня как можно дальше. Девушка была крайне самоуверенной, наверняка, отличницей и, конечно, красавицей. Ее стройное
Вслед за Мишель должна была идти я. Проходя мимо девушки к доске, я окинула ее гордым взглядом. Пусть знает с кем имеет дело! Та в свою очередь ненароком задела мою руку бедром, и, испепелив взглядом, села на свое место. Я оглядела класс и увидела Ваню, сидевшего на последней парте у окна. Ну конечно же! Где еще ему сидеть? Он смотрел на меня с полуулыбкой, а я начала краснеть. Мое сердце и так колотилось от предвкушения своей речи перед одноклассниками, а сейчас оно готово было выпрыгнуть из груди. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и начала рассказ о себе:
– Меня зовут Аня. Мне семнадцать лет…
Хотелось мне начать по шаблону, составленному другими учениками до меня, и сухо поведать о себе скучные и никому неинтересные факты. Но другой мне, той, которой я могла бы быть, хотелось произвести впечатление, быть веселой и ироничной, с постоянной улыбкой на губах. Я ведь была такой. Когда-то мои глаза светились от счастья, и все вокруг светилось вместе со мной. А теперь осталось лишь слабое подобие прежней себя.
– Меня зовут Анна Андреевна Павлова. Родители, сильно не напрягались с выбором имени для меня. Они решили убить двух зайцев сразу, поэтому с одной стороны имя ассоциируется с небезызвестной поэтессой, с другой с одной небезызвестной балериной.
Я закусила губу. Ужасно вышло. Зачем я так сказала? Зачем эта насмешливость? Я смущенно обвела взглядом смеющихся одноклассников, но только когда встретилась с изучающими меня глазами Вани, решила продолжить:
– Я переехала в Москву вместе с родителями из Санкт Петербурга. Там я училась четыре года, а до этого тоже переезжала с места на место, потому что этого требовала папина работа. – Я сглотнула. Весь класс смотрел на меня. Казалось, мои щеки стали под цвет платья Мишель.
– Чем ты увлекаешься, Аня? – подсказала мне Лариса Александровна, видя, что пауза затягивается.
– Я очень люблю читать, люблю кино и музыку. В Питере я ходила на танцы и курсы итальянского языка. И… слегка увлекаюсь модой. В общем, наверное, все.
– Спасибо, Аня. Мы рады, что ты присоединилась к нам, причем в такой особенный год, – сказала Лариса Александровна.
Я села на свое место. Рита ободряюще улыбнулась мне. Я выдавила из себя улыбку, все еще пытаясь успокоиться. Нескольких, следующих за мной учеников, я не слушала, пока не вышел Ваня. По нему было видно, что он умеет держать себя перед публикой и целиком захватывать ее внимание. Он провел рукой по волосам. Рукава рубашки были закатаны, и стали видны мускулы, проступающие сквозь гладкую кожу рук, от чего на несколько секунд я даже задержала дыхание. Что вообще со мной происходило? Я нервно закусила губу и понадеялась, что никто, особенно Ваня, не обратит внимание на то, насколько
– Меня зовут Иван. Мне восемнадцать лет. – Встретившись со мной взглядом, он ухмыльнулся, а мои щеки вновь начали приобретать красноватый оттенок. Ваня как ни в чем ни бывало, продолжил. – Я много чем увлекаюсь. Это и кино, и книги, и футбол. Также я люблю путешествовать, знакомиться с новыми городами, узнавать и пробовать что-то новое там. Известная всем фраза, что я мог бы провести всю свою жизнь, гуляя каждый день по новому городу, мне очень подходит. И главные мои хобби – это музыка и фотография. На этом все.
– Ваня – фотограф нашей школы! – гордо заявила Лариса Александровна, и, бросив быстрый взгляд на меня, продолжила. – Кстати, Ваня, нужно сфотографировать Аню для нашего стенда, на котором весь наш класс.
– Хорошо, если Аня не возражает.
Его серо-зеленые глаза неотрывно смотрели на меня, а голос был таким мягким и нежным, когда он произносил мое имя. Или это мне показалось? Стоп! Хватит об этом думать. Какой еще стенд? Внезапно я поняла, что от меня ждут ответа.
– Да, конечно – быстро пробормотала я, глядя на букет хризантем, лежащий на моем столе.
– Только… Лариса Александровна, аккумулятор на фотоаппарате разрядился. Не знал, что так много придется снимать сегодня первоклассников, – Ваня виновато улыбнулся.
– Тогда завтра приходите оба пораньше на минут десять, – Лариса Александровна мягко улыбнулась Ване в ответ.
– Хорошо, – он вновь смотрел на меня.
Было видно, что он ходил в любимчиках у классной руководительницы. И я ее понимала. Будь я учительницей, он был бы самым любимым моим учеником… Я зажмурилась. Откуда у меня эти мысли? Я больше не могла смотреть на Ваню, было такое странное ощущение, что еще чуть-чуть, и все мое мироощущение перевернется с одним его взглядом. А он только и будет усмехаться над этим. Одно дело, думать о нем после нашей первой встрече, и совсем другое, находиться с ним в одном помещении и знать, что все, о чем намечтала моя романтическая душа, вряд ли сбудется. Потому что я уже стала другой и должна сторониться таких, как Ваня.
Я чувствовала, как он проходит к своему месту в классе, садится у окна, я чувствовала его взгляды, которые он все еще бросал на меня, их не могла отражать даже моя спина. И что-то изменилось в атмосфере класса. Нет, мне все так же было неудобно ощущать себя новенькой в этом сплоченном коллективе, быть белой вороной среди своих. Но еще больше мне неудобно было понимать, что в нескольких метрах от меня сидел Ваня. И я не знала причину, почему он все время смотрел на меня. И я не понимала, почему так хочу ловить каждое его слово, каждый его взгляд. И я совершенно не понимала себя.
Я с трудом выдержала выступления оставшихся учеников, презентацию, подготовленную учительницей, да и грустная песня про первое сентября в одиннадцатом классе уже совершенно не трогала меня. Мне хотелось лишь одного: уйти побыстрее из класса, где пахло одновременно горьковатыми осенними и сладкими летними цветами; где я все еще чувствовала взгляд уже не целого класса, а лишь одного единственного ученика. И когда классный час закончился, я быстро, насколько вообще могла это сделать на каблуках, прошагала к выходу.