Горицвет (сборник)
Шрифт:
— Цвету я, — говорил он и в то майское утро, когда услышал вдруг, что рядом кто-то вздохнул. Вздохнул грустно и грустно прошептал:
— А я вот никак зацвести не могу.
Он оглянулся и увидел у крайних деревьев ее, худенькую, стройную, зеленую. Она глядела на него и в смущении шевелила листочками.
— Кто ты? — спросил он ее.
Она, покачиваясь на тоненькой ножке, ответила:
— Меня зовут Венерин Башмачок. Говорят, что у меня очень красивый цветок, но я его ни разу не видела, хотя и стою
— Как, за семнадцать лет ты так ни разу и не зацвела? — воскликнул он.
И она с грустью сказала:
— Да это так. Каждую весну я с радостью жду
минуты — вот сейчас зацвету я. Но всякий раз пугаюсь чего-то и, так и не зацветя, засыхаю до следующей весны. Теперь это у меня уже восемнадцатая весна такая.
Он удивился:
— Как же это ты? Я вон только нынешней весной
родился и уже цвету.
— Я вижу. И мне бы хотелось так, да у меня ничего не получается. Боюсь я. Вот и сейчас: чувствую, что могу зацвести, а боюсь — вдруг опять ничего не получится.
— А ты не бойся. Зачем бояться? Ты просто возьми и зацвети. Поднатужься и скажи: «Гори, мой цвет!» — он и загорится. Ну...
— Боюсь я...
— Да чего же бояться-то? Мы же, цветы, для того й рождаемся, чтобы цвести. Ну, говори вместе со мной: «Гори, мой цвет!»
И она сказала:
. — "Гори, мой цвет!
Й собрала всю силу, как учил он, И разбрыз- нулись в стороны лепестки цветка ее и засветились пурпуровым светом, а башмачок был ярко желтым.
И закачалась она, счастливая, из стороны в сторону, захлопала зелеными листочками:
— Цвету я! Цвету!
А он смотрел на нее и улыбался. И говорил:
— Ну вот, всего и нужно-то было. Поднатужиться только.
Он радовался вместе с ней ее, радости, а она поворачивалась из стороны в сторону и говорила всем:
— Смотрите: и у меня есть цветок... Это вот он помог расцвести мне.
И вдруг спросила:
— Послушай, а как тебя зовут?
Ему было стыдно сказать, что зовут его Татарское Мыло, и поэтому он спросил;
— Зачем тебе?
— Как-же! Должна же я знать, кого благодарить мне за помощь.
Она долго просила, но он так и не сказал, как зовут его.
— Зачем тебе, — говорит, — мое имя. Цветешь ты — ну и ладно. А если поможешь еще кому-то зацвести — еще лучше будет.
А про себя подумал: «В самом деле, если каждый из нас подбодрит кого-то в трудную для него минуту, сотни новых цветов заколышутся у нашей рощи».
И сам он с этого дня стал поглядывать по сторонам и когда видел, что кто-то волнуется, спрашивал:
— Ты, наверное, собираешься зацвести и не осмеливаешься. Зацветай, не бойся. Мы, цветы, для того и рождаемся, чтобы цвести. Скажи только: «Гори, мой цвет!» и соберись с силами, и он загорится у тебя.
Он говорил это ромашкам, кипреям, он говорил это
всем
— Ты хочешь зацвести? Ну так цвети же! Ты можешь! — я вижу. Тебе нужно поднатужиться только. Поднатужься и скажи: «Гори, мой цвет!» — он и загорится.
Он повторял это изо дня в день. К этому уже все привыкли и когда слышали его слова: «Гори, цвет!»—знали: это он опять подбадривает, кого-то, кому-то помогает расцвести. И зовут его теперь Горицветом, и уже почти никто не помнит, что его звали когда-то Татарское Мыло.
СКАЗКА О ТРЕХ БРАТЬЯХ
Жили у болота три брата, три цветка — Рододендрон, Вереск и Подбел. Вереск с Подбелом все больше к земле жались, а Рододендрон кверху тянулся. Хотелось ему поглядеть, что есть за их болотом. Но как ни старался он, как ни вытягивался, видел вокруг одно и то же — болото, болото, болото.
— Неужели оно по всей земле лежит! — воскликнул Рододендрон. — Неужели на всей земле ничего другого нет, .кроме нашего болота? Не верю. Есть на ней еще что-то, мы только не видим его.
И предложил Вереску:
— Пойдем, брат Вереск, вскарабкаемся на гору. С горы мы подальше все увидеть сможем.
— А зачем мне далеко смотреть? — сказал Вереск. — Мне и того, что я вижу, хватает. Да и ничего нового не увидишь с горы, все то же, что и здесь. Устанешь только.
И не пошел.
Тогда позвал Рододендрон Подбела:
— Пойдем, брат Подбел, с тобой. Ну что ты здесь стоять будешь. Всю жизнь смотреть, как пыхтит болото? Пойдем на гору, пойдем туда, где живут орлы.
— Не зови, не пойду, — сказал Подбел. — Кто знает, что я там найду, на твоей горе, а тут у меня все есть для жизни: и земля, и воздух, и солнце. Иди, если хочешь, а мы с братом Вереском здесь останемся.
И остались Вереск с Подбелом у болота. Один пошел Рододендрон. Смотрели они, как уходит он, говорили:
— Чего ищет? Жил бы себе спокойно, как мы. Устанет только, а найдет то же, что здесь: болото. Оно вон' как далеко вытянулось, конца краю ему не видно.
И говорил Вереск Подбелу:
— Брат Подбел, ты видел когда-нибудь край болота нашего?
— Нет, не видел, — отвечал Подбел. И тоже спрашивал — А ты, брат Вереск, видел где оно кончается?
И отвечал Вереск:
— Нет, не видел.
И решали оба: их болоту нет конца, и Рододендрон не увидит его даже с самой высокой горы, на которую сумеет забраться.
Так рассудили Вереск с Подбелом, а Рододендрон все шёл и шел. И пришел в горы. Вскарабкался на одну из них, смотрит — широко раскинулась земля вокруг, не окинешь глазом. И чего на ней только нет: и луга зеленые, и рощи, и озера величавые, и ручьи с реками.