Горизонтальная война – снимая маски
Шрифт:
— Глеб Викторович предупреждал, что вы будете вести себя именно так, — не глядя на меня пробормотал он.
Глеб?
Волосы на затылке зашевелились. Неужели он послал своих псов, чтобы угрозой вынудить меня что-то сделать? Что за листок? Пока мужчина молча разглядывал рисунок дерева стола, я лихорадочно соображала, о чём может идти речь. В пятницу я была здесь с Николаем Петровичем, он ушёл раньше меня. Была ещё Люда, которая отдала мне записку отца, но там не было цифр. Перед глазами встал огрызок бумаги, который я нашла под стопкой бумаг. Но я его не
— Вспомнили? — резко отодвинув меня, мужчина склонился и дыхнул ягодной жвачкой, которую до сих пор лениво перекатывал во рту.
— Если вы о маленьком листочке, то я оставляла его здесь, на столе, когда уходила в пятницу домой, — наконец, призналась я.
— Лжёшь, — рыкнул он, придавливая мои запястья к подлокотникам стула.
— Я не имею привычки лгать, — подняв голову, я встретилась с его глазами, на дне которых был … страх? Он боится? Но кого? Глеба?
— Если ты оставляла его здесь, — едва сдерживаясь, прошипел он, — то я сейчас его нашёл бы. Но на столе его нет. Значит, ты лжёшь. Нехорошо, Мелания Сергеевна, твоя дочь может пострадать.
— Не смейте угрожать Лизе, — медленно проговорила я, чувствуя, как в душе поднимается волна ненависти к Глебу. — Если с её головы упадёт хоть волос, если моя дочь хотя бы незначительно, но пострадает, вы мне за всё ответите. Так и передайте вашему хозяину. Убирайтесь вон, — прошептала я ему в лицо.
— Мы не уйдём, пока не получим бумагу, — мужчина оскалился.
— В таком случае, вы можете меня убить, — я расправила плечи и улыбнулась. — У меня нет вашей бумажки, видимо, кто-то украл её за выходные. — Но убить меня вы не можете, как и покалечить, ваш хозяин не простит этого, ведь так? — зная маниакальную страсть Глеба к контролю, я была уверена в том, что попала в точку.
По виску подонка сбежала капля пота. Сцепив зубы, он ещё несколько секунд вглядывался в моё лицо и выругавшись, отошёл. В этот момент со стороны коридора послышались голоса, среди которых я узнала начальника охраны Иннокентия Васильевича. Тот, что был перед дверью, запустил руку под пиджак.
— Не советую, — выдохнув, громко посоветовала я, благодаря провидение за помощь. — Начальник охраны в прошлом воевал, имеет чёрный пояс по дзюдо, и просто не любит таких как вы. Если не хотите проблем, то сделайте вид, что пришли просто побеседовать.
— Ты зарываешься, — вновь соскочил на ты цепной пёс Глеба. — Я могу заставить тебя пойти с нами.
— Попробуй.
— Твоя дочь...
— Это всё? — я склонила голову набок и облизнула губы. — Вы настолько жалки, что угрожаете ребёнку? Правда? У Глеба что, больше никаких козырей не осталось? Не бывать этому, можешь так и передать.
Трусливые подонки.
Голоса звучали всё ближе, Людочка и Меркулов обсуждали последние новости и смерть генерального. Сжав руку в кулак, тот, что стоял передо мной бросил быстрый взгляд на дверь и схватив меня за шею, привлёк к себе:
— У тебя остался последний шанс, малышка. Жаль портить такую шкурку. После
Задохнувшись от ужаса, я распахнула глаза и открыла рот. Но мужчина уже прошёл к двери, и взялся за ручку:
— Мы скоро встретимся, госпожа Звягинцева. Можете не сомневаться.
Ха... едва они выскочили в коридор, мои ноги потеряли опору и некрасиво разъехались в стороны.
— Мелания Сергеевна! — Люда отвернула голову от спин нежданных гостей, и бросилась ко мне. — С вами всё в порядке? Вызвать охрану?
— Нет, — я мотнула головой и посмотрела на начальника охраны. — Иннокентий Васильевич, узнайте кто был в здании с пятницы по понедельник. Отследите передвижения каждого человека и покажите мне записи с камер этого этажа.
— Что-то случилось? — рука Меркулова, лежащая на ремне, дёрнулась в сторону рации.
— Случилось. Из этого кабинета пропал документ. Я должна знать, кто его украл. Николай Петрович ещё не приехал?
— Нет. — Светло-карие глаза Меркулова прошлись по мне с профессиональной цепкостью и остановились на запястьях.
Опустив голову, я заметила синие следы от пальцев и одёрнула рукава блузки. Не хватало ещё сплетен. Люда стояла рядом, не решаясь спросить, но я видела в больших, круглых карих глазах чуть навыкат неподдельный интерес.
— Люда, почему вы в чёрном? Что за платок на голове?
— Так траур, Мелания Сергеевна, — побледнев, ответила девушка.
— На работе не бывает траура, и вы не вдова, — отрезала я. — Наших клиентов не должны волновать внутренние проблемы компании и чья-то смерть. Мы все должны работать в прежнем режиме, это понятно? — строго спросила я.
— Д-да, — глаза секретарши наполнились слезами. Это грозило перерасти в нескончаемый поток.
— Мне нужны все рабочие планы отца, график встреч, вся деловая переписка. Оповести весь совет о скоропостижной смерти генерального директора, подготовь конференц-зал... — я постучала ногтем по лакированной поверхности стола и кивнула, — скажем, сегодня в пять часов вечера. Потом вспомнив об обещании, вздохнула: — Нет. Пожалуй, завтра в двенадцать будет удобно всем.
— Хорошо, госпожа директор, — всхлипнув, Люда открыла дверь и задержалась, буквально на долю секунды, но мне хватило этого, чтобы увидеть поджатые губы и наморщенный лоб.
Когда дверь тихо закрылась, и шаги секретарши стихли вдали, я встала и прошла к окну:
— Иннокентий Васильевич, что вам известно о Люде и её отношениях с моим отцом?
— Что вы, Мелания Сергеевна, — отвернулся в сторону Меркулов.
И будь я проклята, если он мне не врёт. Сколько ещё мне нужно узнать секретов, сколько змеиных гнёзд разворошить, прежде, чем я смогу нормально вздохнуть?
— Как давно? — просто спросила я, не оборачиваясь. Впрочем, в отражении мне были видны его бегающие глаза и пальцы, нервно теребившие воротник формы.