Горизонтальная война – снимая маски

Есения

— Не пожалеете? — Борис затушил сигарету и спрятал окурок в пластиковый пакет.

— Её-то? — Мария бросила взгляд на валявшуюся на холодном бетоне дочь и поморщилась. — Никогда не любила это отродье. С тех пор как Сергей притащил её в дом, заставив называть дочерью.

— Знаете, откуда взял?

— Не то чтобы, — помолчала она. — Догадываюсь, но пусть тебя это не беспокоит.

— Почему же Лиза для вас так важна? — холодно улыбнулся Борис, подтягивая Меланию за ноги к машине и загружая в багажник.

— Потому что в ней

течёт моя кровь, Боря. Моя и ваша. Передай маме, что я уеду на некоторое время. Нужно вывезти Лизавету из России, пока всё не уляжется. Хорошо, что твой брат жаден до денег, — усмехнулась Мария. — «Мерис» больше не моя забота. В права наследования я вступила согласно закону. Это, — она проследила за пыхтящим племянником, — последняя проблема. Не подведи меня, Боренька.

Замерев на долю секунды, Борис сложил ноги Никиты так, чтобы они не мешали закрывать багажник и обернулся к тётке. Вот уж кто зверь. Что его забавы по сравнению с чёрной душой этой женщины. Повезло ещё, что она родственница, не то и их бы не пожалела. Но для Марии Звягинцевой кровь значила всё. Ради неё она готова была идти по трупам.

— Не подведу. — Хлопнув багажником, он прошёл к водительской двери и обернулся. — Хорошей поездки, тёть Маш. Вы уж берегите себя в дороге.

Улыбнувшись, женщина молча проследила за отъездом чёрного внедорожника и вытащила телефон:

— Лизонька, к сожалению, я не смогла уговорить твою маму. Нам придётся ехать без неё, дорогая. — Выслушав ответ внучки, она рассмеялась: — Нет, малыш. Я уверена, что Мелания догонит нас. Она ведь никогда не бросит свою любимую доченьку... не так ли, милая?..

Глава 10

— Лиза...

Мне снится, что я бегу, изо всех сил пытаясь догнать дочь, цепляюсь за её тонкие пальчики. Спотыкаюсь, падаю и снова бегу. А она оборачивается на несколько секунд, улыбается и вновь исчезает из виду.

Лиза. Я должна тебя поймать. Должна.

Сквозь сон я чувствую, что меня пытаются поднять, тормошат, бьют по щекам, но открыть глаза и упустить её я не могу.

— Да очнись же ты, наконец! — на этих словах образ дочери рассыпался на сотни маленьких бабочек, которые стремительно разлетелись кто куда.

— Нет, не уходи, Лиза... — сквозь зубы выдавила я.

— Хватит валяться на холодной земле, — раздалось сверху. — Боже, ты пострадала меньше, чем брат, а валяешься в обмороке, будто по тебе каток проехался.

Открыв глаза, я поморгала, пытаясь разглядеть лицо говорившей. Брат? Ах, да. Я же была с Ником...

Ник!

— Где он? Где Никита? — Чёрт, похоже я отключилась, пока ждала помощь.

Повертев головой, я вскользь отметила, что уже наступило утро. Голые деревья острыми пиками вспарывали пространство, пугали корявыми ветвями и скрипели в такт кружившему по верхам ветру.

— Его осматривает врач, — ответило тёмное пятно справа.

— Слава богу.

Сцепив

зубы, чтобы не кричать, я растёрла затёкшую шею и размяла холодные руки. Каждая клеточка тела буквально взрывалась болью. Живот сводило, лёгкие горели, да и руки почти не слушались. Сквозь звон в ушах до меня донеслись чьи-то голоса.

— Кто вы? — хрипло спросила я.

— Марина, — резко бросила женщина. — Я сестра Никиты. А ведь я говорила ему не ехать за тобой. И снова из-за тебя у брата проблемы! Скажи спасибо, что он почти не пострадал, иначе я тебя удавила бы, — бросила она злобно. — Если бы не маячок, предусмотрительно мной поставленный, то вас бы не нашли.

— Проблемы из-за меня? — слова давались с большим трудом. Челюсть болела, и в горле першило, наверное, простыла лёжа на земле. — Как мы здесь оказались?.. Ничего не понимаю, — я повернула голову и прищурилась, чтобы рассмотреть лицо Марины. — И на будущее, не стоит со мной так разговаривать. Мне плевать, что вы его сестра, и кстати, здесь — это где?

— Новгородская область, старая, почти не используемая трасса.

— Ах, — я согнулась от резкой боли в рёбрах. — Чертовщина какая-то. Где Ник?

— Подожди, — остановила она меня. — Пусть сначала врач тебя осмотрит, мне не нравится твой вид.

— Да плевать, — прошипела я. — Не больно то вы волновались, пока трясли меня как мешок с дерьмом. Я должна убедиться, что с Ником всё в порядке.

— Жить будет, — буркнула Марина.

Пригнув голову к коленям, я запоздало удивилась, и со скрипом начала подниматься. Женщина продолжала что-то говорить, подставляя свои руки для помощи, но я слушала в пол-уха. С трудом повернув голову, нашла глазами сидящего на багажнике одной из машин Ника и, пошатываясь, пошла к нему.

Между нами было всего несколько метров месива из грязи и камней, но почему-то каждый шаг наоборот отдалял меня. Его глаза, смотревшие раньше с любовью, больше не искали меня, его голос, тёплый и бархатный звучал остро и резко. Он не был напуган или обеспокоен, на его лице читалась лишь усталость и скука. И это после аварии?

Окружающее пространство вытянулось в длинную линию, смешиваясь в грязно-серый цвет. Ветер сбивал с ног, забирался под тонкую мокрую кофту, выстуживал тело. Но сейчас меня волновало не это. Перед глазами стояло лицо Ника и кривая улыбка, расчертившая бледно-серую кожу с потёками крови, в ответ на реплику врача.

Меня будто и не было. Я брела к нему совсем как во сне за Лизой, стараясь догнать, заставить смотреть на себя. С трудом разлепив сухие губы с корочками, я выдавила его имя.

— Никита.

Я здесь, посмотри. Стянув края кофты, я поёжилась и упрямо пошла вперёд. Я никогда не сдавалась. Не сдамся и сейчас. Но в тот момент, когда наши глаза встретились, я поняла, что что-то изменилось. На месте улыбки осталась только упрямая линия рта, плотно сжатые губы и тень раздражения.

Никита?