Горизонты безумия
Шрифт:
– Нет никакой теории, - сухо отрезал Подорогин.
– Но есть предположение.
– Какое?
– перебил доктор.
Подорогин сказал на выдохе первое, что пришло на ум:
– В детстве я читал Лавкрафта... Он писал про страшное плато.
– Лэнг?
– спросил доктор.
– Час от часу не легче.
– Зато как похоже, - задумчиво сказал астрофизик.
– И без разницы, что антинаучно.
– Нам нужно идти, - шёпотом поторопил Грешник.
– Зверь может вернуться.
– Какой ещё зверь?
– тут же переспросил доктор.
–
Грешник ничего не ответил.
– Он прав, - тут же нашёлся Подорогин, радуясь уходу от скользкой темы.
– Нельзя оставаться на открытой местности, пока мы окончательно не убедились в том, что нам ничто не угрожает.
– Мне кажется, мы уже убедились в обратном, - сказал астрофизик.
– Чем бы ни была та тварь, настроена она была весьма недружелюбно.
– Так куда идти?
– развёл руками доктор.
– С равным успехом можно двигаться в любом из направлений.
– То-то и оно, - вздохнул Подорогин.
– Но главное, нужно просто начать движение...
Поверхность под ногами вздрогнула.
– Там!
– доктор вскинул руку, указывая на что-то за спиной Подорогина.
– Смотрите!
– Что это такое?
– растянуто проговорил астрофизик.
Подорогин обернулся.
В дрожащем мареве возвышался горный хребет. Он был под стать декорации, которую возвели для очередной сцены разыгрывающейся трагедии. Пики изгибались, гнулись, ломались... Не смотря ни на что, росли заново.
Подорогин почувствовал, как стало труднее дышать.
– Нам туда, - прохрипел Грешник, возобновляя путь.
– Поторопимся же.
ГЛАВА 20. ДЕТСКАЯ СКАЗКА.
Они шли по пустоши бесконечно долго.
Подорогин раз за разом смотрел на часы. Делал в уме заметки. Силился на взгляд прикинуть расстояние до извивающегося массива, чтобы рассчитать оставшееся время пути. Однако все выкладки оседали прахом за спинами изнеможенных первооткрывателей. Пространство вокруг дрожало, сеяло многочисленные миражи, изгибало их в бликующей линзе, под стать атмосфере планеты Венера. Пустошь играла в жуткую игру, правила которой были известны лишь только ей одной. Если эти правила вообще были.
"Глупо, но даже в игре на поддавки они есть. А в этом случае, смысл утрачивается окончательно".
Подорогин поёжился, чувствуя, как вдоль спины стекает струйка пота - хоть что-то, дающее понять, что всё взаправду, а он сам - жив.
В горле неприятно жгло. Язык лип к нёбу. Появились первые признаки жажды. А ещё горечь и дурнота.
"Естественно, семнадцать лет покоя не могли пройти просто так. Организм отвык от подобных нагрузок. Ему стали непосильны перегрузки в один же".
Подорогин остановился, перевёл дух. Глянул, сквозь застилающий глаза пот на спины удаляющегося Грешника и бредущего вслед за ним астрофизика.
Рядом замерли шаги.
Подорогин нехотя обернулся.
– Может всё же снимите?
– Он кивнул на скафандр; в пунцовое лицо попутчика
Доктор поморщился, отстегнул скобу на воротнике, выбросил шлем.
– Смысл в нём? Сами подумайте...
– Подорогин попытался сплюнуть, но ничего не вышло.
– Ведь теперь даже гермошлема нет.
– Всё равно так спокойнее.
– Что ж, вам виднее, - Подорогин пожал плечами.
– У вас остался на Земле ребёнок?
– ни с того, ни с сего спросил доктор.
Подорогин молча жевал спёкшиеся губы.
– Вы не подумайте, я не собираюсь лезть в душу, - тут же оговорился доктор, возобновляя движение.
– И плакаться тоже не стану.
– При чём тут это...
– Подорогин поплёлся следом.
– Да, остался сын. Юрка.
"Который не ответил ни на одно письмо".
– А у меня была дочка... Вот чёрт!
– Что-то не так?
– Нет-нет, всё в норме. Если такое понятие, как норма применимо для нашего случая, - доктор помолчал, потом спохватился: - Просто допекает это прошедшее время!
Подорогин кивнул.
– Такое ощущение, что больше не увижу кроху. Хотя... Ведь и впрямь не увижу, ведь так?
– Думаю, отчаиваться пока преждевременно.
– Вы и впрямь так думаете?!
– с надеждой спросил доктор.
Подорогин хрустнул шеей.
– За последние сутки случилось много всего невероятного. Так что, не ровен час, произойдёт и вовсе немыслимое. Но...
– Что?!
– Прошло больше семнадцати лет. Вы ведь понимаете?..
Доктор засопел.
– Да, конечно. Я реалист и пребывать в плену иллюзий - это не моё.
Какое-то время шли молча, пытаясь нагнать ушедших далеко вперёд спутников. Потом Подорогин спросил:
– Почему вы заговорили о детях?
– Что, простите?
– Мысленно доктор пребывал где-то далеко.
– Ах, да! Дети... Знаете, однажды я читал дочурке на ночь сказку! Уже и не помню, как именно она называлась. Простите.
Подорогин повёл плечом.
– Да это и не столь важно!
– оживился доктор.
– Дело в другом! Там лошадь и жаба поспорили, кто из них первым увидит рассвет. Так вот, оказалось, смотрящий на запад увидит его первым. Нет, конечно, не само солнце, а лишь зарево от него, потому что так всё устроено, что сначала лучи освещают часть небесной сферы на западе, и уж спустя какое-то время начинается настоящий рассвет на востоке! Интересно, правда? Вот уж бы никогда не подумал!
Подорогин хмыкнул.
– Вы не понимаете, куда я клоню, верно?
– вздохнул доктор.
– Если честно, нет.
Доктор указал на массив.
– Что если тут так же?
– О чём вы?
– Ну... не те ориентиры верные, которые видно. Ведь вы сами рассуждали, что мы ничего не знаем об этом месте. Вдруг идти нужно в противоположную сторону, и только в этом случае, мы всё же куда-нибудь выйдем! Как в сказке, понимаете?
Подорогин принялся тереть подбородок.
– Ну вот, и до сказок добрались, - сказал он спустя пару секунд.
– И вы верите в это?