Горизонты. Сборник яркой современной фантастики
Шрифт:
Она отыскалась легко – восьмая в третьем ряду. Я часто сюда приходил, в отличие от мамы. Когда я спрашивал её, почему она так редко навещает могилу, то неизменно получал слезы и невразумительный ответ: «повзрослеешь – поймёшь».
С моего предыдущего визита здесь ничего не изменилось, разве что цветы завяли. Я немного постоял, всматриваясь в фотографию на надгробии, а затем забрал засохшие цветы и ушёл. И, конечно же, в голову полезли мысли об отце. Будь он жив, то уж посоветовал бы мне, как поступить. Но с четырнадцати лет я всё решал сам. Да и вряд ли отец смог бы дать толковый совет в отношении такой, как Криста – ведь,
И вот теперь, когда все прелюдии соблюдены, думаю, стоит определить точку отсчёта для того, что произойдёт в дальнейшем. Трудно сказать, с чего всё началось: со звезды, упавшей за две недели до описываемых событий, или же с того момента, когда я увидел на старом кладбище странное существо.
Сумерки перешли в ту фазу, когда солнца уже нет, но всё ещё светло – хотя бы настолько, чтобы можно было разглядеть что-нибудь вдалеке. Как всегда в такое время, начинало стремительно темнеть. Я ускорил шаг, потому что не хотел встречаться с кладбищенским сторожем Кэнси. Старик обладал скверным нравом, и, похоже, терпеть не мог всех живых – потому и работал на кладбище.
По правой стороне, выше по склону, находилось старое кладбище, где хоронили ещё первопроходцев. Три четверти страшилок, рассказываемых в нашем городке, так или иначе описывали это кладбище. Место было старым и заброшенным, и раньше мальчишки ходили туда на спор – и ваш покорный слуга в том числе, когда продул пари – но сейчас молодёжь охладела к этому месту.
Но я увидел там движение. Деревья, которые были посажены на холме ещё в первые годы колонизации, вымахали высотой в несколько десятков метров и зловеще раскачивались на фоне темнеющего неба. Внизу, у их подножья, что-то всколыхнуло листву. Паукообразный силуэт пересёк участок голой земли и скрылся за старыми памятниками.
Я не испугался. Просто потому, что не успел. А когда заплывший обыденностью мозг всё-таки очнулся, то поздно было что-то высматривать. В тот вечер я решил, что это просто движение теней. Ведь, если ты пришёл на кладбище, то просто обязан увидеть что-то жуткое – иначе, о чём потом рассказывать страшным голосом? И я пошёл домой.
Тут бы и забыть обо всём… Да только чёрта с два. Скажу честно – и до этого видал вещи странные, жуткие, пугался их… и тут же забывал. И то видение на кладбище я бы и не вспомнил, если бы, возвращаясь домой, не встретил приятеля.
– Винсент! – радостно сказал Дик, пожимая мне руку. – Чего ты шатался по той стороне? На кладбище, что ли, ходил?
– Ну да. Навещал отца.
– Ага, – кивнул он. – И как Кэнси? Не орал?
– А с чего бы ему орать?
– Ха, – он отмахнулся. – Его, дурака, разве поймёшь? Прибежал тут, весь злобный, и ну орать, что, дескать, на старом кладбище кто-то ямы роет.
Я ответил ему недоумённым взглядом. В памяти сразу же воскрес паукообразный силуэт на холме. А Дик, неправильно истолковав моё удивление, пожал плечами:
– Подумаешь! Ну, звери там завелись, копаются в земле. Что там ещё может быть? Туда уж сто лет никто не ходит!
Вот тебе и новость. Казалось бы – очередная городская страшилка, да только после того зрелища на кладбище смеяться как-то не хочется. Но что мне оставалось? Не рассказывать же о гигантских пауках. Так что я пожал плечами
– Да. Звери, наверное.
С тех пор я заметил, что стал острее воспринимать рассказы о всякой чертовщине. По большей части это была полная чушь, но стоило мне единожды увидеть на холме игру теней (так я тогда думал), как всё обрело некий потайной смысл.
Почва была благодатной, семена были посеяны, и моя паранойя расцвела пышным цветом. И, скажу вам, трудно быть параноиком, да ещё и голословным, в наших местах. Я уже говорил об этом: здесь на каждого найдётся кнут. У нас очень любят разговоры о душе. И плюют в неё же. Поэтому я и молчал.
Полицейские вняли просьбам Кэнси и сходили на старое кладбище, но ничего не нашли. А раз ничего не нашли, то и мне нечего было сказать. Но увы, паранойя не становилась слабее. Я думал об этом всё время, и вскоре угодил в свой собственный ад, полный движущихся теней и неясных силуэтов. Нет, я не кричал по ночам – я просто не мог выбросить некоторые мысли из головы. А чем дольше что-то сидит в голове, тем труднее это оттуда вытравить.
Однажды я, утомившись от собственных терзаний, просто взял бинокль да пошёл на кладбище. Близко я не подходил, чтобы не встречаться с Кэнси. Я залез на дерево, с которого хорошо просматривался кладбищенский холм, и пялился, пока не проглядел все глаза. Ну и что там было, спросите вы? Да, там были ямы, причём свежие. На этом достопримечательности и заканчивались – ни пауков, ни людей. И не было никакого движения, разве что кусты покачивались на ветру. Так что я угробил целый день, но так ничего и не нашёл. И вы думаете, я успокоился? Ну да, держи карман шире.
Одно хорошо – вскоре я оказался слишком занят, чтобы и дальше гоняться за туманом. Иначе меня, в конце концов, скрутили бы заботливые соседи, и ваш покорный слуга до конца дней своих пил бы таблетки в сумасшедшем доме.
Причина моей внезапной занятости заключалась в том, что нас навестила Космическая Кавалерия Земного Доминиона. Думаю, все мы удивились, получив известия о скором визите. На звёздных картах наша планета – без имени, но с номером 45DE92 – находилась на самом краю владений космической сверхдержавы. Зачем мы вдруг им понадобились – неизвестно.
Я помню тот день, когда в небе появились корабли. Было прохладно, но солнечно, и все мы, сложив ладони козырьком, смотрели вверх. Не было никакого шума – ни грохота, ни рёва – и чёрные громады парили, как облака. Их было много, где-то за сотню. Небосклон как будто покрылся чёрными звёздами. Занятное было зрелище.
Нам ничего не объясняли. Начали поступать приказы, один за другим, и все они касались нас, гражданских. Молодёжь – в том числе и меня – забирали в строительные бригады. Мы занимались чёрной работой – рыли котлованы, подвозили стройматериалы, налаживали коммуникации. Остальным занимались военные инженеры. Эта странная активность настораживала всех, но никто не беспокоился по-настоящему. Думается мне, дело было в том, что работа протекала в спокойной обстановке. Военные не создавали никакой паники, не было ни суеты, ни криков. Мы работали по графику, спокойно, размеренно – ровно по восемь часов, не более. Нам хорошо платили и даже кормили за государственный счёт. В небе не летали истребители, по земле не ездили танки. Даже солдаты не были вооружены.