Горькая правда
Шрифт:
Проснулся я абсолютно счастливым человеком, прижимая столь желанную женщину рядом. Я уверен, что мы справимся, несмотря на любые преграды, любые разногласия между нами.
Моя синичка открывает глаза, приветствую меня своим теплым взглядом.
— Доброе утро, Синичка моя, — говорю я хрипло.
Юля улыбается самой прекрасной улыбкой на свете, обнажая миру, вернее мне, ее ямочки на щечках, которые я тут же целую, щекоча своей щетиной ее. Она смеется, а я лишь думаю о том, что готов слушать этот смех вечность.
— Я
Мы вместе по очереди идем в душ, хоть мне бы и хотелось пойти вместе с ней, но я понимаю, что душ закончится занятием любовью, но ей нужна передышка. Прохожу на кухню, начинаю готовить завтрак, быстро делая единственное блюдо, которое умею — яичницу с беконом. Юля возвращается с ванны, в привычной позе садится на стул, поднимая ноги на него, с улыбкой наблюдая за мной. Я уже заканчиваю приготовления, раскладывая яичницу по тарелкам.
Я знаю, что мне столько нужно ей сказать, объяснить, миллион раз попросить прощения, но не знаю с чего начать. Я тысячи раз прокручивал в голове наш разговор, а как дошло до него, сразу растерялся.
— Приятного аппетита, моя принцесса, — говорю я.
— И тебе приятного аппетита, — отвечает Юля.
Мы едим молча, лишь изредка поглядывая друг на друга. И если в моих глазах точно радость и счастье, то в Юлиных я вижу грусть, и от этого мне не по себе.
— Юля… — решаюсь я на разговор, отложив приборы.
Юля прикладывает свою ладошку к моим губам, а я непроизвольно целую ее.
— Не говори ничего. Я думаю, это был лучший способ сказать без слов «прощай» друг другу, — говорит она, пытаясь улыбнуться.
Что, мать вашу?! ЧТО?!
— Что значит «прощай»?! — рычу я, пытаясь себя сдерживать.
Глава 28
Глава 28
Юля
— Что значит «прощай»?! — рычит он, а я с удивлением смотрю на него и молчу, — Юля!
— Стас, я вчера подписала документ, разрывающий мой контракт. Я улетаю в Нью-Йорк через три дня, — говорю я известные ему факты.
— Что?!
— Я об этом сказала тебе и Марату еще неделю назад! — не выдерживаю я.
Стас так сильно стискивает челюсти, что я слышу скрежет его зубов.
— Надолго? — цедит Стас сквозь зубы.
— На один год, — спокойно отвечаю я, беря в руки кружку с чаем, делая глоток.
Стас хватает мою руку, притягивая ближе к себе, вместе со стулом.
— Зачем? — его глаза блестят нездоровым каким-то блеском, дьявольским.
До меня вдруг доходит, что тот разговор у Марата он прослушал, и, не желая себя выдать, согласился, сам не зная на что. Вот почему так легко тогда согласился! Ну, Стас!
— Я говорила зачем, — выдерживаю взгляд его уже почерневших глаз.
— Видимо, я прослушал, — говорит спокойно, но я вижу, что он себя еле сдерживает.
Не
— Полгода назад я подала заявку в нью-йорскую школу искусств, еще до вашего конкурса на проект. Я получила что-то вроде гранта на обучение. Меня зачислили, — говорю с гордостью, нарочито спокойно.
— А как же мы?! — почти кричит Стас.
Я собираюсь с духом, набирая легкие в воздух.
— Проект почти закончен с моей стороны. Согласованы все материалы, выбраны поставщики, мастера, подрядчики. Я лично встретилась с большинством мастеров, которые делают эксклюзив для нас. Я проинструктировала Киру, которая будет контролировать остальное. Ну, и я не бросаю вас, при необходимости я приеду, а также всегда буду на связи, — говорю спокойно, но чем дальше, тем явственнее ощущаю на себе яростный взгляд Стаса. Тем более сейчас лето. Курсы только начинаются, а значит, я смогу прилетать часто первое время, но этого я не говорю вслух.
— Какой, на хрен, проект?! — взрывается Стас, а я ежусь, — мы — это ты и я!
Я удивленно смотрю на него, переваривая сказанное им.
— Никаких «мы» нет, — отрезаю я, протыкая, кажется, не только свое сердце иглой.
Глаза Стаса наливаются кровью, он вскакивает, подхватывает меня, крепко сжимая в своих объятиях так сильно, что мне не хватает воздуха.
— Нет, нет, ты моя! МОЯ! — кричит Стас, обрушиваясь на меня с обезумевшим поцелуем, продолжая шарить руками по моему телу в хаотичных движениях, как будто хочет убедиться, что я здесь.
Он себя не контролирует, я это понимаю, поэтому пытаюсь отвернуться. При этом я его не боюсь, пребывая в какой-то странной уверенности, что он меня не обидит.
— Нет, Стас, не надо!
— Ты мне нужна! Нужна! — с надрывом отвечает Стас, продолжая руками лихорадочно обласкивать мое тело.
— Прекрати! Стас, не делай того, о чем потом пожалеешь! — уже кричу я, пытаясь привести его в чувства.
Стас резко отшатывается от меня, будто пришел в себя. Медленно спускается на колени передо мной, не отпуская мои ноги. Второй раз за сутки передо мной он стоит на коленях. Я содрогаюсь от его голоса, полного отчаяния.
— Не бросай меня, Юля. Я не смогу без тебя. Уже не смогу.
— Стас… — пытаюсь поднять его, но он продолжает сидеть возле меня.
— Я люблю тебя! Люблю! Никогда и никого в жизни я не любил! Юля, я люблю тебя. И полюбил давно, только сам этого не понял, — срывается его голос. Смотрит на меня снизу-вверх, а меня пробирает дрожь.
Мое сердце готово ему все простить, готово принять его и быть с ним, невзирая ни на что. Но нет, нельзя. Три недели назад я бы все отдала, чтобы услышать эти слова от него. Я была бы счастлива, скажи он мне их тогда. Но сейчас я точно знаю, что это не так. Он просто запутался сам, считая себя виноватым, зациклился на мне.