Горькая правда
Шрифт:
— Точно этого хочешь? — уточняет с грустью в голосе Лия.
— Точно, — улыбаюсь в ответ.
Чувствую, что она не согласна со мной, но не спорит. А еще я очень рада, что мы вот так встретились и погуляли. Поговорили. Ощущаю себя немного счастливей оттого, что история со Стасом больше не встанет между мной и Лией. Стас всегда останется в жизни Марата, как и Лия в моей. Такова действительность, которую я принимаю.
Вернувшись домой, я хотела только быстро сбегать в душ и лечь спать. Но, не успеваю закрыть за собой дверь, как раздается звонок. Я тяжелым сердцем подхожу к двери, заглядывая в глазок, чтобы узнать, пришёл ли он или всё-таки
Глава 26
Глава 26
Юля
Спустя десять дней…
Вот уже десять дней каждый вечер, как только я прихожу домой, меня неизменно ждет курьер с очередным подарком от Стаса. В первый вечер я получила небольшой букет из орхидей, настолько прекрасный, что зачарованно смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, пока ставила какую-то каракулю вместо подписи курьеру в листке доставки. Но мальчик-курьер достал еще небольшую коробочку, которую вручил мне в руки и убежал. В ней было четыре шоколадных кекса из моей любимой пекарни недалеко от дома. Мило.
Мне было приятно, и я решила, что приму его подарок. Могу себе позволить, в конце концов! Поставив цветы в вазу, я заметила записку, в которой было написано: «Юлечка, прости меня, прости, пожалуйста. Если сможешь». Сердце предательски подпрыгнуло от радости. Сумасшедшая. Отмахнулась от своих чувств и решила дать себе немного времени, чтобы просто порадоваться любимым цветам и вкусному шоколадному подарку, а еще такому сладкому произношению моего имени.
На следующий день курьер принес охапку ромашек и вручил коробочку в руки, в которой была записка: «Юленька, я приду извиниться к тебе лично, когда ты будешь к этому готова». Вдыхая летний запах, я развернула бантик от коробки, в которой лежали печенье с предсказаниями и несколько видов чая. Удивительно, как за такой короткий срок наших встреч он заметил мои предпочтения. А еще он понимает (надеюсь, что понимает), что дорогой подарок я никогда не приму, поэтому дарит те, от которых мне не будет смысла отказываться. Понимаю, что он старается, не пытается меня купить, а просто пытается порадовать. Черт возьми, это так приятно.
На третий день курьер вручил мне букет их лютиков, аромат которых мгновенно заполнил коридор моей квартиры. На этот раз в записке он написал: «Я хочу, чтобы ты всегда улыбалась». И я улыбнулась, когда ее читала. В коробочке лежала игрушка-антистресс в виде котика с разрисованной мордочкой под гейшу. Где только такую нашёл?
А еще меня подкупало то, что он не досаждает мне. Держится на расстоянии, давая выбрать самой время и место для встречи.
Я осмотрела свою комнату, в которой красовался уже третий букет, улыбнулась очередной раз. Не задумываясь, я взяла телефон, разблокировав номер Стаса.
Юля: «Привет. Спасибо за цветы и подарки, но больше не нужно. Прошу.»
Стас ответил в ту же секунду.
Стас: «Могу я к тебе приехать?»
Юля: «Не сегодня»
Стас: «Хорошо. Я буду ждать.»
Всё-таки мое сердце полно любви, потому что уже от таких простых действий моя душа пела и радовалась.
В этот же вечер мне позвонила Соня сама по видеосвязи. Я не хотела портить ей отдых, поэтому ждала ее возвращения, только уточнив дату приезда, чтобы поговорить. С экрана на меня смотрела счастливая, чуть подгоревшая Сонька с коктейлем в руках, сидящая где-то недалеко от кафе, в котором
— Юл-я-я-я! Буэнос диас, сеньорита! — пропела Соня.
А я рассмеялась в ответ.
— Привет! Как отдых? — весело спросила я.
— Отлично! Тут такие мужчины, Юлька, закачаешься. Зря я не взяла тебя с собой, веселиться мне тут с ними не с кем! — выдает цель своего звонка Соня.
К Соне подходят два черноволосых мужчины, влезая в экран телефона, что-то говоря на испанском языке. Соня смеется, отвечая им на ломанном-английском, но те ее понимают.
— Ты в Испании? — удивленно спрашиваю я.
— Ага. Я же всё выкладываю, а ты не смотришь, как обычно, — наиграно хмуриться Соня.
— А как же Вьетнам? — непроизвольно вырывается у меня.
— Да ну его, этот Вьетнам! Моя мечта всегда была побывать в Испании.
В растерянности не знаю, что ей ответить.
— Они сказали, что ты прекрасна, как ангел, — выдает мне подруга, хихикая и показывая на мужчин рядом, которые пытаются ее уже увести на танцпол.
— О! — улыбаюсь я.
— Юлька, а рвани ко мне, а? Я даже готова поделиться с одним из них, — шутит Соня. Благо они не понимают, о чем мы говорим.
— В следующий раз обязательно! Ты счастлива? — спрашиваю осторожно ее.
— Конечно!
— А Стас? — задаю мучавший меня вопрос.
— Да с ним было все как-то не по-настоящему, что ли. Он мне путевку подарил сюда! Так что спасибо ему за это, — вещает Соня.
А я облегченно вздыхаю. Она и правда выглядит счастливой. А еще я испытала облегчение от того, что Стас расстался с Соней, то ли от того, что не успел навредить ей, то ли оттого, что в принципе это сделал. Буду уговаривать себя, что причина именно в Соне.
— Приедешь, зажжем еще здесь!
— Обязательно! Чао! — кричит Сонька, отключая видеозвонок.
С легким сердцем я стала собираться на встречу с Артуром, который вытянул меня погулять, искренне желая, чтобы у Сони было все хорошо, и у меня, и даже у Стаса. Если у Сони не разбито сердце, то мне чуть легче. Я чувствую свою вину за то, что Стас использовал Соню, чтобы отомстить мне. Знаю, что я не виновата, но не могу отделаться от чувства, что причиной всего этого стала я.
На этой ноте я впервые решаю ответить маме на ее сообщения. Она написала мне миллион сообщений, вернее, целых поэм! Первые были длинные, с объяснениями, какими-то фактами. Нет, они меня не обвиняли, но отстаивали свои позиции героически, что вызывало новую бурю в душе. Долго смотрю на номер телефона, гипнотизируя его, но не могу набрать. Пишу сообщение, отправляя его маме.
Юля: «Привет. У меня всё хорошо. Я прочитала всё, что ты написала, но пока не могу с вами разговаривать на эту тему.»
Мама: «Мы волнуемся. Прости нас. Мы делаем все только на благо тебе!»
Я вздохнула, в своих сообщениях мама объясняла мне, что именно на мое благо они решили взять деньги, забрав заявление. И если здесь я могу их понять еще хоть как-то, но тот факт, что они считали, что их семнадцатилетняя дочь занималась проституцией, простить не могу. Они никогда мне ничего не говорили, хоть я и чувствовала, что мне не поверили, но глушила эти чувства в себе. Гасила, чтобы мои детские обиды не сказались на нашем общении. Сейчас я думаю, что зря. Мне стоило дать выход эмоциям еще тогда, чтобы сейчас не было так больно осознавать факт недоверия своих родителей ко мне.