Горькие шанежки(Рассказы)
Шрифт:
Петька помолчал, пробираясь между кустами.
— Скажешь тоже… Я, правда, перепугался маленько, но как бы я мешок уронил, если он у меня на шее болтается?
Посмеиваясь, дружки шли по распадку, высматривая длиннолистые кустики кислицы. Тут ее было действительно много, они выбирали ту, что потолще в корне и посочнее. Аккуратно, чтоб не поломать хрупкие стебли, Шурка укладывал кислицу в мешок.
Горячее солнце поднялось до самой верхушки безоблачного, ровно закрашенного бледно-голубого неба. Его края опускались со всех сторон, огромным шатром укрывая сопки, перелески и распадки, в одном из которых появлялись и исчезали
Мешки потяжелели, лямки давили на плечи. Шурка уже не раз смахивал со лба пот и даже посожалел, что очень уж жаркий выдался день, а ветер до сих пор не проснулся.
На вершине распадка Шурка и Петька сошлись около высокой, от старости задумчивой березы. Ее обхватистый крепкий ствол покорно удерживал густую крону из множества больших и малых ветвей с молодыми, еще не огрубевшими до шершавости листьями. Задрав голову, Шурка посмотрел на березу.
— С нее, Петька, поди, далеко видно. Залезем?
— Давай, пожалуй.
Подойдя к самому дереву, они вдруг услышали резкий посвист и на ветке увидели встревоженного бурундука.
— Счас поймаем тебя! — обрадовался Шурка.
Подпрыгнув, он ухватился за нижнюю ветку, подтянулся и стал лезть выше. Бурундучок заметался, шмыганул повыше, но ребята тоже карабкались вверх… Шурка мельком глянул вниз, на землю, подивился, что она уже далеко, и тут почувствовал, как что-то мягкое коснулось его спины. Подняв голову, он не увидел зверюшки и, обрадованный, закричал:
— Убежа-ал!
Пыхтя внизу, Петька добрался до крепкой развилки, устроился поудобнее.
— И че ты, Шурка, орешь все… Убежал, убежал! Да он по моей руке, хочешь знать, проскочил.
— Видал, смелый какой! Что ж ты не ловил его?
— Руки заняты были, — буркнул Петька. — А он, дурак, и укусить может…
Шурка, замерев, оглядывал открывшиеся сверху окрестности и тихонько удивлялся их изменению: Оказывается, если глядеть сверху, совсем близко, за невысоким бугром, тянется железнодорожная линия. И поле колхозное — как небольшое пятнышко на холмистой равнине… Повсюду, куда доставал взгляд, громоздились зеленые сопки. То пологие, с широкими распадками между ними, то островерхие, с крутыми, почти голыми склонами. Сопки тянулись рядами, спадая к кочковатым Надюшкам, уходящим далеко-далеко, в самые вершины и переплетения становичка. А те вершины тонули в голубоватой дымке, которая скрывала и самую даль, и все неизвестное, что есть там…
— Вот бы туда, а? — выдохнул Шурка.
Петька тоже смотрел на вершины и склоны, укрытые густыми перелесками.
— Одним туда не добраться, — помолчав, с сожалением сказал он. — С ночевой же надо идти. А ночью, Шурка, все звери из кустов выползают…
Соглашаясь, Шурка только вздохнул. Как уж надоело ему быть маленьким. Ничего-то у него не получается из задуманного… Вот подняться бы сейчас над округою, чтобы, как выемку, с высоты оглядеть все, увидеть спрятанное за дальними сопками, узнать, где у них конец и какие звери прячутся в больших перелесках.
Шурка вспомнил про кусок калача в кармане, достал его и разделил с Петькой.
— Это ты ладно придумал, — одобрил тот, жуя. — В другой раз еще баклажку с водой возьмем. Ага?
Перекусив, друзья спустились на землю. Петька накрепко завязал мешок и, подогнав лямки, закинул на спину.
— Хватит кислицы, — решил он. — Сколько ее рвать можно?
Шурка с готовностью последовал его примеру. Они стали спускаться к дороге. Срезая путь, забрались в густоту молодого орешника и дубняка. И тут услыхали впереди рычание. Пригнувшись, испуганно вытаращились и затихли, вертя головами. Вокруг только стрекотали кузнечики, пели малые птахи… Но едва двинулись вперед — опять рычание.
— Че это, П-петь? — прошептал Шурка.
— Рычит кто-то… — отозвался Петька, смахивая из-под носа испарину. — Может, барсук… А может, медв…
Петька осекся, уставясь глазами на развесистый куст. Там шевельнулся кто-то большой, темный… И тут Петька, круто свернув, заторопился к безлесой середине распадка, громко говоря:
— А нам, Шурка, туда и не надо. Мы и тут с тобой ладно пройдем…
Но смелости и выдержки у друзей хватило на десяток шагов. Позади опять кто-то зарычал, затрещал сучьями. Ойкнув, Петька с Шуркой чесанули через кустарник, кочки и валежины.
Они не сразу услышали за спиной смех и свист. Набирая скорость, Петька глянул через плечо и увидел, к немалому своему изумлению, хохотавших братца Амоса и Юрку Шарапова. Петька с Шуркой притормозили, растерянные, красные от испуга.
— От змеи подколодные… — только и смог выдохнуть Петька.
Особенно его заело, что рядом со старшими подпрыгивали от хохота свои же первоклассники — Загидулла Камаледдинов и толстопятый Плюха Слободкин.
— Ну, криворотые! — Петька скрипнул зубами и ринулся на пригорок. — Счас я вам навшиваю обоим!
Но Юрка Шарапов перехватил его, а шустрый Загидулла спрятался за Юркину спину, еще и дразниться стал:
— Омманули дурак на четыре пятак…
Петька задергался в руках у Юрки.
— Погоди, погоди! Я тебя еще поймаю у озера!
— А я тебе чего делал? — спохватился Загидулла, сообразив, что Юркина спина не всегда пред ним будет. — Мы тебе ниче не делаим, ты сам же пугался…
Сконфуженно улыбаясь, Шурка тоже поднялся наверх. Петька уже не дергался, и Юрка отпустил его. Амос смеялся:
— Быстро вы драпали! Аж листья через голову летели!
— А Петька-то, Петька! — скалился Юрка и передразнил: — «А нам, Шурка, тут и не надо идти… Мы, Шурка, и тут с тобой ладно пройдем…»
— Дураки вы! — уже беззлобно ругался Петька. — Тоже мне, медведи нашлись… Да мы и не боялись совсем. Да, Шурка?
Шурка кивнул и облизнул пересохшие губы.
— Конечно, вы не боялись, — великодушно согласился Юрка. — Шли-шли, а потом просто так свернули в сторону и побежали…
— Мы идем, — затараторил Илюха, — смотрим, что За вороны на березе сидят? А вороны, оказывается, вон какие!