Горькие шанежки(Рассказы)
Шрифт:
— Это ничего, Шурк, — успокоил дед, сдавая лошадь назад. — Сноровка — дело наживное.
Шурке не терпелось посмотреть на первую свою борозду. Но оглянуться он смог только внизу, в конце гона, когда нужно было сворачивать на другую половину деляны. А посмотрев, он даже сморщился от огорчения. Ведь так ровно, казалось, старался держать плуг, а борозда
— Это, Шурк, ничего, — заводя коня на новый гон, усмехнулся дед. — Сразу не все получается. Человеку в любом деле терпение требуется.
Дед и сам следил, чтобы большое колесо шло точно по борозде, придерживал лошадь где надо, а то подгонял, часто оглядываясь на Шурку, воевавшего с плугом. Вторая борозда получилась лучше, ровнее… А третья и самому Шурке понравилась. Он давно распахнул ворот до пупа и чувствовал, как со лба на землю падают капельки пота. Дело двигалось хорошо. Но на очередном заходе дед передал Шурке вожжи и сам взялся за плуг.
— Тут уже совсем без огрехов заканчивать нужно, — пояснил он.
Вдруг от деревни донесся звук выстрела. Дед поднял голову от плуга. Грянул еще один выстрел, а за ним еще…
— Чего эт они разбаловались? — удивился дед. — Прям канонада…
— Наверно, по мишеням стреляют, — сказал Шурка.
Он стегнул Квелого и повел его к последнему заходу. А в деревне грохотали выстрелы. Потом стали стрелять на казарме, на станции…
И тут Шурка увидел бегущих по дороге ребятишек с сумками, что-то кричащих и размахивающих руками. «Че они, с ума посходили?» — со взрослой серьезностью подумал он.
От кучки бегущих ребят отделились двое. Шурка узнал Цезаря и Тараску Пронова из деревни. Тараска, размахивая прутком, кричал:
— Кончай работу-у! Победа-а!
Дед с Шуркой замерли, ожидая подбегавших гонцов.
— Седни не учимся, Шурка! — орал Тарас. — Нина Васильевна всех, всех отпустила!
— Победа-а! Победа-а! — кричал, не переставая, Цезарь. — Война кончилась!
Дед
— Значит, одолели проклятого…
— Деда, сбирайтесь в деревню! Сразу айда! — тараторил Тарас. — Так тетка Мария, председательша, сказывала. Митинг там будет! А ишшо велено всем развешивать красные флаги. Всем, всем чтобы…
— Ой, а дядька Фрол чего учудил! — торопился с новостями и Цезарь. — На крыльце конторы на одной ноге пляшет… И руками об пол хлопает. И еще потом пляшет. А сам пла-а-ачит! Как маленький!
— Папка-то наш, — кивнул Тараска, — уже целый патронташ, поди, выпалил. Салют, говорит! И другие все салют делают! Бегите туда, а нам еще вон сколько успеть надо…
Подхватясь, ребятишки кинулись от огорода, прямиком через покос на казарму. Там уже слышалось чье-то веселое пение, громкий говор, голоса, смех. А из деревни, вперемежку с выстрелами, долетали переливы гармошки, о которой в последнее время только по праздникам вспоминали.
И Шурке, переполненному этой всеобщей радостью, так захотелось туда, к людям, чтобы все увидеть, узнать и запомнить, что он даже вздохнул.
— Иди, иди играй, Шурка, — выпрягая из плуга коня, дрогнувшим голосом проговорил дед. — Седни можно… Святой день седни, внучек…
Шурка вгляделся в деда и в уголке его глаза заметил слезу.
— Иди, Шурк, иди. Седни победа…
— А ты?
— Земля ж у нас вспахана. Зерно сеять надо…
Отбежав немного, Шурка оглянулся на черную, отдающую мягким парком деляну. Около нее оставалась телега, рядом с нею темнели плуг и узел с заморской пшеницей, а дед уже впрягал Квелого в борону…