Горькое вино Нисы
Шрифт:
— Мы не капустные, — тихо отозвался приятель. — Это точно.
— Стало быть не лопухи, — снова повернулся к Сергею Игорь. — На зарплату сейчас одни дураки живут. Так, девочки?
Те хихикнули, но особого энтузиазма не проявили. Уж они-то наверняка жили на одну зарплату.
— Материальная сторона, конечно, важное дело, — осторожно, не желая обострять разговора, дабы не разрушить приятности этого сидения, возразил Сергей; ему почему-то архивных девочек стало жалко, их он хотел ободрить. — Но не это же главное.
— А
Сергея обидело это его явное намерение посмеяться над серьезным. Тягостное чувство зависти к самому себе, сиюминутному, сидящему в доброй компании, где всем беззаботно и хорошо, оказалось мимолетным — исчезало, рассеивалось без следа. Новое чувство крепло в Сергее — профессиональное стремление учителя вразумить заблудшего. На мгновение подумалось, что это выпитый коньяк действует, но он отмахнулся, — сейчас для него очень важным казалось убедить Игоря в ошибочности его суждений. Только поспокойнее, подумал он, доказательным надо быть, а не горячиться.
Видимо, уловив его готовность вступить в спор, Вера хотела что-то сказать, произнесла бодро, отвлекающе первые слова, но Сергей положил ладонь на ее руку, чуть пожал, и она сразу умолкла, сидела настороженно, вся напрягшись. Потом, вспоминая все, как было, Сергей подумал, что она по-своему поняла это его пожатие, как намек, что ли, или заключение тайного для всех, им двоим понятного союза, — ей очень хотелось этого тогда. Сосредоточившись, забыв о своей ладони на Вериной руке, он стал мягко, дружески, как приучал себя говорить с детьми, объяснять Игорю суть его заблуждений.
— Слушай, старик, ты напрасно иронизируешь. Именно душа. К этому все идет. Тут я могу утверждать как профессионал.
— Ты утверждай, а я пока выпью, — скучнея, произнес Игорь. — Я ведь за тебя хотел.
— Спасибо, — мимоходом бросил Сергей, не отвлекаясь, не позволяя увести себя в сторону. — Ведь в чем суть. Богатством в нашем обществе становится не то, что мы производим, не вещи, а мы сами, наше духовное содержание.
— Ну ты даешь! — в голосе Игоря зазвучало неподдельное удивление.
Однако Сергей понял, что не получился разговор, не было контакта, словно бы на разных языках говорили.
— С тобой не соскучишься, — подал голос Сапар, и снова ничего не выражало его бесстрастное лицо.
— У тебя и… Как ты сказал? Повесть? Тоже в таком духе? — в голосе Игоря была издевка. — Зачитаешься.
— Ну, чего вы, ребята? — всполошилась Вера. — Шашлык совсем остыл.
— Да нет, мы поели, — сухо сказал Игорь. — Хорошо посидели, пора и по домам.
— Идите, я догоню, — Сапар пошел искать официантку, чтобы расплатиться.
В неловком молчании добрели они до дороги, где одиноко стояла автомашина «Жигули», остановились, поджидая Сапара. Он шел к ним легко, пружинисто, красив был на ходу.
— Извини, старик, я не приглашаю — полный
— Ты не беспокойся, я здесь остаюсь. Я же специально в Нису приехал, — почему-то краснея, ответил Сергей и предложил несмело: — А, может, вместе?
У Веры опять слезы были на глазах и губы дрожали; за соломинку эту она ухватилась тотчас же:
— И верно, ребята, пошли? Вы же не были ни разу, ручаюсь! Все-таки знаменитое место.
— Скучно, — скривил губы Игорь.
Но Сапар вдруг согласился:
— А что, посмотрим.
Девушки сразу повернулись идти, хотели было Веру зазвать в свою группку, но она взяла Сергея под руку и этим все поставила на свои места.
— Я у машины подожду, — это Игорь сказал им уже вдогон; как-то само собой остался он один, и, видимо, неловко чувствовал себя, растерян был, суетливость сквозила в движениях и что-то недоброе мелькнуло во взгляде.
Тут только Сергей увидел, какие они разные, Игорь и Сапар. Кряжистость обоих за столом обернулась у одного действительно крепко сбитой могучей фигурой, а у другого — неожиданной стройностью, хрупкостью даже, хотя в Canape тоже были сила и надежность; наверное, очень тонкая талия создавала видимость этой как бы чрезмерной легкости.
А девушки были похожи — и ростом, и париками, и очками, и замшевыми мини-юбками, волнистыми по низу. Они шли впереди, о чем-то говорили и смеялись, раза два оглянувшись на Сергея и Веру.
Вера вела Сергея под руку, слегка касаясь грудью. Это волновало его, отвлекало и было приятно. «Вызывает огонь на себя», — вдруг с добрым чувством, догадавшись о ее нехитром маневре, подумал он.
Они шли вдоль арыка. По берегам, где не было бетона, он зарос колючими кустами, сгоревшими уже на солнце, желтыми и сухими. Вода журчала деловито, хлопотливо.
— Это верно, что парфяне разбили здесь армию Красса? — спросил вдруг Сапар, шедший рядом с независимым видом. — А голову его в театре показывали?..
В то же мгновение, как только раздался его тихий голос, Вера сжала руку Сергея и прильнула к нему, заглядывая в глаза, беспокоясь, чтобы разговор прошел мирно, чтобы опять не закончился он с обидой для Сергея. И снова это ее беспокойство, это ее желание помочь ему, уладить все отозвалось в нем волной благодарного теплого чувства. «Чего ж ты беспокоишься, чудачка?» — подумал он. Она поняла и сразу успокоилась, расслабилась.
— Все так и было, — сказал Сергей. — Только не здесь, а далеко отсюда, в Месопотамии. А голову Красса привезли в Армению, где находился тогда парфянский царь Гирод. Шло представление «Вакханок» Эврипида. Там во время вакханической оргии пьяные женщины убивают юного царя. Так вот, вместо реквизитной артист швырнул к ногам царя голову Красса.