Горлинка Хольмгарда Книга 1
Шрифт:
Попираемая толпой и Углешой, Дива ступала почти на ощупь. Она не могла больше возражать и не могла больше сдерживать слез. Они лились по ее лицу, словно потоки весенних ливней. Никто не выполняет ее приказов. Никто не слушает ее просьб. И теперь они все вместе ведут ее обратно в ту ужасную избу, где сидит Перуника с ребенком. А она сама, Дива, ничего не может поделать. Она, как обычно, беспомощна. И никак не может научиться быть сильной. Дать отпор хоть кому-то.
Дива сама не заметила, как оказалась в сенях. В избе уже не было Перуники. После того, как Дива убежала отсюда, у Миронега было не так много времени. И все-таки он успел приструнить сестру и выдворить ее отсюда.
– Здесь княгине Новгорода будет удобно…– Миронег умышленно не обращал внимания на слезы Дивы, а ее попытки что-то сказать прерывал. – Это лучшая изба. В ней же останавливался
– Неужели это все правда?..– прошептала Дива, глядя сквозь распахнутую дверь на опустевшую лавку, на которой прежде сидела Перуника с ребенком на руках. Это чувство, когда что-то одинаковое происходит вновь и вновь. Эта же горенка, но нет княжны Ладоги. Если бы только ее с самого начала не было. – Почему он не сказал мне…Я же не могу тут оставаться…
– Тут есть все необходимое, есть прислуга…– продолжал Миронег невозмутимо. А затем развернулся к сопровождающим Дивы, которые толпились уже в дверях. – Выйдите отсюда, здесь же нет опасности…– Миронег не видел надобности в охране. И надеялся, что, чем быстрее Диву оставят в покое, тем скорее она успокоится, прекратив стремления к сундукам и лодкам. – Располагайтесь пока. Ваша княгиня никуда не собирается. Она останется в Ладоге на срок, необходимый для подготовки к дальнейшему путешествию…– Миронегу не потребовалось долго уговаривать тех, кто был только рад наконец отлепиться от Дивы. – А служанка пусть зайдет…Зайди, девушка. И внесите сундук…– осмотрительный Миронег также понимал, что не должен оставаться с Дивой наедине. Впрочем, присутствия слуг будет достаточно.
– Как он мог отправить меня сюда?..Он же знал, что меня ждет тут…– не видя неба целиком, Дива судила о погоде по краюшку облачка.
– А что ты, собственно, тут увидела? – Миронег сегодня и сам услышал много неприятного. Но в отличие от своей бывшей невесты, не собирался впадать в апатию. – Девку с ребенком?
– Княжну Ладоги и ее сына. Сына Нега…– прошептала Дива, переведя взгляд на Миронега.
– Нет. Сыном Нега без сомнения может считаться только твой сын. Сын законной жены.
– У меня нет сыновей…– повторила Дива.
– Значит, и у Рёрика пока нет сыновей. Все дети, рожденные другими женщинами, не могут считаться его доподлинно, – вывел Миронег многообещающе. А слуги тем временем втащили сундук, и теперь Углеша доставала из него узелки и короба. – И ты сама должна понимать почему.
– Твоя сестра сказала, что…– Дива чувствовала, как у нее начинают гореть щеки и уши, будто она повисла над костром.
– Моя сестра лгунья и любодейка. И твой муж это знает. Иначе он бы уже давным-давно прибыл сюда, дабы повидать ребенка, которого ему прочат в сыновья…Но знаешь, что я тебе скажу…– зашипел Миронег, нависнув над Дивой. Услышав от сестры много гадкого, он сделал только один вывод: Перуника – не та женщина, которая желает нянчиться с малышом и слушаться братца. Перуника – змея, которая жаждет каким-то хитрым образом оказаться во главе города. Но, как и их старший брат-недоумок, она не в силах этого сделать. По крайней мере, без чужой помощи. – Я брат Перуники. Я ее брат, понимаешь? Ближе меня у нее никого нет. Но даже я не знаю, от кого это шлюха родила ребенка. И если ей посчастливилось привлечь твоего мужа на короткое время, это не значит, что она теперь ровня тебе…Поняла? – Миронег смотрел на свою гостью и надеялся только на то, что эта ясноглазая птаха скоро вернется в объятия Рёрика, заставив последнего позабыть о Перунике, обросшей грандиозными планами. Ведь в глубине души молодой князь опасался того, что слова Перуники могут оказаться правдой. И действительно, зачем Рёрику друг в Ладоге, когда в Ладоге может быть его сын…
– Я просто не понимаю…– запуталась Дива. – И как тогда быть? Твоя сестра говорит, что ребенок от Нега…Что же тогда делать? Как узнать…
– Никак не узнать, конечно. Она и под пыткой не сознается. Но, помимо твоего мужа, тут было еще множество мужиков, алчущих ее взаимных объятий. Все, что Рёрик может сделать, как и любой мужчина, оказавшийся в подобном положении – помогать ребенку расти и стать отменным викингом однажды. Не провозглашая при этом мальчишку без великой надобности своим преемником…– Миронег одновременно верил и не верил в то, что говорил. Все верно, помочь вырасти и назначить наследником города – это не одно и то же. Если только, конечно, верно утверждение, что Рёрик и сам понимает про Перунику и сомневается в ней. – Знаешь, в наше время мы все воспитываем чужих детей.
– А если он поверит ей? Мы ведь верим тем, кого любим…– грустно ответила Дива. Слезы высохли на ее щеках, поскольку хозяйка отвлеклась на речь князя Ладоги. Но боль в душе все еще рвала сердце.
– Послушай, я знаю твоего мудрого супруга вполне. Он не такой глупец, чтобы на слово верить женщине. Особенно такой, как моя сестра. Лживой и распущенной…– Миронег прежде всегда был милостив к Перунике, насколько это позволял его нрав. Возможно, он оказывался и строг, но также часто помогал ей, заботился, как мог. И все-таки сейчас он чувствовал, что сильно зол на нее. Да он почти возненавидел ее! И это произошло всего за миг, после ее слов. И теперь он знает, что не сможет простить ей всего этого. Он не сможет больше любить ее как прежде, даже если они помирятся. Но он не хочет мириться с ней. Он хочет, чтобы ее не было. Не было сестры и ее ребенка в этом городе.
– Для него она могла казаться прекрасным цветком, – Дива вспомнила Вольну. Которая при всех своих недостатках каким-то образом же завладела сердцем правителя!
– Не могла, – твердо ответил Миронег. – Для него есть только один прекрасный цветок, в котором он не сомневается – это ты. Я уверен, что до встречи с твоим мужем ты была безупречна, как и положено княжне. Чего не скажешь о Перунике. К счастью, я лишь ее брат и не имею возможности и желания бдить ее. Однако мне достаточно тех слухов, которые доходят даже до моих ушей. И я убежден, что твой многоопытный муж в силах обнаружить разницу между целомудренной девушкой и гулящей сукой. От последней он никогда не захочет детей. Или, по крайней мере, не будет уверен в своем отцовстве. Потому нужна ты. Которая всегда под присмотром, под охраной. Не шатаешься одна где попало. И для тебя нет других мужчин. Только ты и можешь дать истинного наследника…– Миронег говорил то, что было и так очевидно, но все же после его слов Дива чуть успокоилась. – Так что прекрати эти бессодержательные страдания. Ты вернешься в свой Новгород, родишь Рёрику сыновей и будешь жить долго и счастливо. А у Перуники только и останутся что слова да рассуждения…Она не станет ни женой Рёрика, ни княгиней Ладоги. Потому как недостойна ни одного из этих титулов, – утешил заодно и себя самого Миронег, хотя не был убежден в том, что говорит. – Ты останешься в Ладоге настолько, насколько потребуется. Не рвись в путь прежде срока. Я даю слово, что моя сестра больше не потревожит тебя…– пообещал Миронег и вышел.
Дива уронила голову на ладонь и пустым взглядом уставилась в окно. Теперь уже город не казался ей таким завораживающим и прекрасным.
Глава 3. Наместник
– Слава, умоляю, только не сейчас, – Барма пытался подпоясать рубаху, но покромка никак не желала ложиться на ткань, то заминалась, то переворачивалась. Глава вече очень торопился: сегодня в Изборск должен был прибыть князь Рюрик, и Барма не хотел опоздать. Но он и не мог пойти не подпоясанным, конечно. Появиться на людях без пояса сравнимо с бесчестьем. Ведь был же случай, когда с какого-то уважаемого человека сорвали пояс на пиру. Так сие восприняли как оскорбление всему роду! А тут еще Хлебослава…Жужжит, как обычно, под руку.
– Я не отдам еще одну нашу девочку этому дикарю! Мало тебе того, что погубил Ясыню! – прокричала жена главы вече. – Ты должен защищать нашу семью, а не заигрывать с варягом!
– О боги, Слава, ты даже не понимаешь, о чем говоришь…– Барма уже не столько хотел ко времени прийти в детинец княжеский, сколько побыстрее уйти из дома, где ему с каждым днем становилось все невыносимей. Как и всему сущему, этой невыносимости должен был наступить предел, но он пока не наступал. А Барма ощущал себя так, словно он уже не мужчина даже. Жена постоянно пеняла на его недостатки, и он перестал чувствовать довольство самим собой. Хотя понимал, что сам не так уж плох. По крайней мере, его семья не голодает, живет в достатке и тепле. И все же давным-давно зародилось это противоречие. С одной стороны, он фундамент большого дома, с другой – он постоянно в грязи, которую вымазывает на него Хлебослава.