Горная весна
Шрифт:
«Глазастый у меня помощник!» Файну понравилось, как встретил его хозяин. Такого не проведешь.
– Устали?
– спросил Крыж и заботливо подвинул гостю табурет.
– Садитесь. Снимайте поклажу. Отдыхайте!
Голос его был мягким, ласковым, но припухшие, окруженные мелкими морщинками глаза холодно-настороженно спрашивали: «Кто ты? Чего стоишь? Опасно с тобой связываться или выгодно? Чего потребуешь от меня? Чем вознаградишь?»
– Не беспокойтесь, Любомир, все будет в порядке!
– Файн приветливо улыбнулся.
– Не сомневаюсь! Я понимаю, с кем имею
– Крыж склонил голову, увенчанную ночным колпаком. Спохватившись, он виновато засуетился.
– Простите мне мой вид. Я сейчас оденусь.
– Пятясь, хозяин скрылся в соседней комнате.
«В самом деле он переодеваться ушел или… А что если здесь засада?» Файн опустил руки в карманы, крепко сжав рукоятки пистолетов, и повернулся к двери так, чтобы можно было сразу, одной очередью, уложить тех, кто появится на пороге. Сцепив зубы, чуть дыша, он ждал. Из комнаты, где скрылся Крыж, доносилось размеренное постукивание маятника больших настенных часов. Толстый, пушистый дымчато-серый кот, мурлыча, потягиваясь, держа хвост трубой, вышел из темного угла и бесстрашно направился к Файну. Тот отбросил его ногой, беззвучно посмеялся над своим напрасным страхом, вынул руки из карманов и начал спокойно оглядываться.
В углу комнаты - большой верстак. Вдоль стен - книжные шкафы и простые стеллажи, а на них всевозможные изделия из крепкого дерева, законченные и находящиеся в работе, огромные кружевные блюда, пастушьи посохи, гуцульские топорики, жезлы, тарелки, шкатулки, кремлевские башни, винные бочонки. Московский университет на Ленинских горах, точеные виноградные кисти, двугорбая вершина Эльбруса, подсвечники, солонки, резные подстаканники, полированные, с инкрустацией ножи.
Вернулся хозяин. Он был в черном костюме и белоснежной рубашке, повязанной свежим галстуком. Черные волосы, густо посоленные сединой, отутюжены щеткой. Широкие кустистые брови тоже приглажены, волосок к волоску. Продолговатое лицо его, тщательно протертое одеколоном, сияло. Радушно и как-то торжественно улыбаясь, хозяин явки подошел к гостю.
– Ну, вот вы и в Яворе. Ну, и как… - Крыж остановился, его глубоко запавшие настороженные глаза беспокойно забегали в темных орбитах.
– Как дошли, доехали?
– с трудом выговорил он.
Файн усмехнулся.
– Любомир, вы хотите спросить, как я прошел через границу и благополучно ли добрался сюда? Все обошлось без всяких происшествий, так что можете быть абсолютно спокойны: вашему существованию ничто не угрожает,
– Да разве я…
– Понимаю, понимаю!
– Файн перестал усмехаться. Властно, тоном господина, отдающего распоряжение своему слуге, сказал: - Приготовьте ванну, Любомир! И ужин с коньяком.
Крыж вздрогнул, словно его по спине хлестнули бичом. Как ни многоопытен был «Крест» в искусстве притворства, он сейчас не смог скрыть от ночного гостя удивления его барским тоном, от которого давно отвык. Изумление продолжалось недолго, оно сменилось почтительностью холуя.
Раз так заговорил гость, значит птица высокого полета. Наверно, доверенное лицо «Бизона», опытный мастер разведывательных дел.
–
– холодно спросил Файн.
– Понял, пан… сэр. Как прикажете себя величать?
– Не пан и не сэр, а товарищ. Товарищ Червонюк. Степан Кириллович. Верховинец с той стороны Карпат. Деятель промысловой кооперации. Специалист по художественным изделиям из благородного дерева. Похож?
– Файн сдержанно засмеялся.
Хозяин угодливо кивнул.
– Вполне, товарищ Червонюк. Сейчас я все приготовлю - и ванну и ужин. Раздевайтесь пока.
Приняв ванну, Файн побрился, надел свежую хозяйскую пижаму и, опустив пистолеты в карманы, вышел в столовую, где уже был накрыт стол. Пока поужинали, вернее - позавтракали, на дворе совсем рассвело и в саду защебетали птицы. Файн закурил сигарету.
– Я буду здесь жить, Любомир?
– Да. Это самая удобная квартира. В моем доме вас никто не потревожит.
– А кто же ваша прислужница?
– Сестра. Родная сестра, товарищ Червонюк. Я послал ее в Ужгород к тетке… Хватит вам месяца?
– осторожно спросил Крыж.
– Не знаю. Если удастся выполнить намеченные планы через месяц - хорошо, если через два - тоже неплохо.
Файн поднял глаза на Крыжа - настороженные, испытующие. Он ждал, не скажет ли что-нибудь резидент. Тот спокойно молчал, с деловитостью домохозяйки перемывая тарелки в эмалированном тазу.
– Вы, кажется, еще что-то хотели спросить, Любомир?
– Я? Нет, вам только показалось.
– А может быть, все-таки спросите, с какими планами я прибыл сюда?
Крыж закончил мыть посуду, сполоснул под краном обнаженные до локтей руки и, подняв на гостя как будто невинные глаза, почтительно ответил:
– Сэр, я ничего не буду у вас спрашивать. Мое дело - выполнять ваши приказания, а не задавать вопросы.
– Задание вам пока одно-единственное, - сказал Файн.
– Слушаю.
– Крыж осторожно присел на край стула, склонил голову, сделал серьезное лицо - весь внимание и почтение.
– Вы что-нибудь слыхали об Иване Федоровиче Белограе, демобилизованном старшине, слесаре из железнодорожного депо? Вся грудь в орденах. Выиграл по облигации двадцать пять тысяч и купил «Победу».
– Простите, не слыхал и видеть не приходилось.
– Вспомните! Иван Белограй. Высокий. Кудрявый. Гвардеец. Служил в Берлине. Приехал в Явор жениться. А невеста его - виноградарша из колхоза «Заря над Тиссой». Герой Социалистического Труда Терезия Симак.
– Терезию Симак я знаю, а жениха… ничего не слыхал о нем.
– Жаль! Ну, ладно. Необходимо срочно выяснить, где он, этот Иван Белограй, и не случилась ли с ним какая-нибудь беда. Действуйте быстро, но не опрометчиво. Иван Белограй - наш человек. Есть у вас возможность, не вызывая подозрений, поговорить с Терезией Симак?
Крыж, подумав, ответил:
– Есть. Через «Кармен», моего агента из Цыганской слободки. И еще через… - Крыж замолчал, не зная, как назвать второго своего агента женского пола. Он до сих пор не придумал ей клички.
– Еще через кого?
– спросил Файн.