Горная весна
Шрифт:
Он сдвинул в сторону большой портрет Тараса Шевченко и постучал в дощатый, замаскированный обоями лаз, ведущий в помещение, где нашел себе приют Джон Файн.
Тайник сейчас же раскрылся, и в темном квадрате люка показалась голова «Черногорца».
– Добрый вечер, сэр, - сказал хозяин по-английски.
– Здравствуйте, Крыж, - откликнулся по-английски Файн.
– Отработались?
– Отдыхаю до понедельника. Будем обедать?
– С удовольствием. Я порядком проголодался.
– Файн потянулся на руках и легко, с акробатической ловкостью выпрыгнул из люка.
– Есть новости?
– спросил он по-русски.
– Есть! Сейчас выкладывать или потом, когда подкрепимся?
– Когда подкрепимся.
Обедали они здесь же, в библиотеке, перед полузавешенным окном, откуда хорошо была видна калитка и садовая дорожка, ведущая к дому. Если кто войдет во двор Крыжа, то не застанет Файна врасплох: он успеет скрыться в тайнике. Оба ели и пили молча, с деланным увлечением, хвастаясь друг перед другом терпением, выдержкой, хладнокровием, умением держать язык за зубами.
Файн первым кончил обед. Отодвинул от себя тарелки, положил локти на стол, закурил.
– Ну, вот и подкрепились. Теперь выкладывайте свои новости, Крыж.
Ковыряя гусиным заостренным перышком в зубах, резидент сказал самым обыкновенным, будничным голосом:
– Привет вам от «Учителя».
– От кого?
– Файн сжал руку Крыжа.
– От «Учителя»? Так вы его видели?
– Подъехал к моему магазину на лесовозе. Купил «Путеводитель по Закарпатью» и доложил о благополучном своем прибытии и о том, что все идет по плану.
– Вторая удача, слава богу!
– Файн молитвенно приложил ладонь к груди.
– Теперь можно смело действовать. Вы, кажется, в добрых отношениях с путевым обходчиком Дударем?
– Мы давно подружились с ним. Знаменитый резчик по дереву продает и дарит мне свои изделия, а я ему - редкие книги. Он также научил меня творить из дерева разные безделушки.
– Отлично. Значит, ваше появление в доме Дударя никого не удивит, не привлечет внимания?
– Да, уверен.
– В какие дни вы обычно бывали у своего «друга»?'
– Больше всего по праздникам и субботам.
– Вот и хорошо. Сегодня суббота. Вы сегодня же отправитесь к Дударю. По моим расчетам, «Учитель» остановился на жительство у путевого обходчика.
– Дударь - наш человек?
– изумился резидент,
– Нет. Но это сейчас не имеет значения. Как вы думаете, сможет ли Дударь откровенно высказаться перед вами о своем новом постояльце?
– Надеюсь. Если не выскажется сам, я ему помогу.
– Ни в коем случае! Соблюдайте крайнюю осторожность! Не спрашивайте ни о чем. Наоборот, делайте вид, что вас абсолютно не интересует шофер Ступак.
– Слушаюсь.
– И если вы убедитесь, что Ступак находится вне подозрений, то улучите момент и передайте ему слово в слово следующее: «Завтра, в понедельник, приезжайте в Явор, зайдите в магазин Книготорга, где получите инструкцию, что вам надлежит делать».
– Файн усмехнулся и лукаво посмотрел на Крыжа: - Не беспокойтесь,.Любомир, до завтра вы будете знать, как проинструктировать Ступака.
Крыж поспешно закивал головой:
–
Прихлебывая горячий, янтарного настоя чай из блюдечка, Файн спросил:
– Горные туристы в Яворе имеются?
– Как же! Явор с трех сторон окружен горами. У нас есть даже турбаза.
– А рыбаки? Охотники?
– Имеются и рыбаки и охотники.
– Надеюсь, они под воскресенье не отсиживаются дома, а отправляются на рыбалку, на охоту, в горные походы?
– Да. Чаще всего это бывает по субботам.
– Вот и хорошо. И я сегодня прогуляюсь в горы под видом туриста, - неожиданно для Крыжа объявил Файн.
– Вы? Решили покинуть мое убежище?
– Только на один день.
– Но, сэр, вы… Готовы вы к разного рода осложнениям?
– Конкретнее, Любомир! Вас интересует, есть ли у меня советский паспорт и прочее? Есть все, что надо.
– Я хотел уточнить, сможете ли вы себя чувствовать на советской земле советским человеком.
– Вы сомневаетесь?
– Простите, сэр, но я буду откровенным: да, это меня очень беспокоит.
– Почему? Разве на моем носу стоит фабричная марка? Разве мои уши, лоб, глаза, губы не такие, как у советских людей?
– Такие, но…
– Говорите, Крыж, не заикайтесь.
– Сэр, в вашем облике есть что-то не совсем советское.
Джон Файн рассмеялся, но в глазах его была тревога.
– Красных рогов не хватает? Улыбка не социалистическая? Походка не пролетарская? Взгляд идеологически не выдержанный?
– Вы шутите, а я серьезно озабочен.
– Да в чем дело, Крыж, говорите толком!
– Вам не хватает, сэр, внешней простоты, скромности, я бы сказал - обыкновенности. Вы чувствуете себя самим собой, богатым, независимым, всемогущим человеком, Джоном Файном, а не советским служащим.
– Зря беспокоитесь. Я всемогущ здесь, перед вами, а там… среди советских туристов, я буду таким же, как они все. Дорогой Крыж, я три года был шефом лагеря для перемещенных лиц. Днем и ночью я видел перед собой двенадцать тысяч русских, украинцев, белорусов, слышал их речь, запоминал их характерные черты и так далее и тому подобное. Я даже позволил себе однажды, тренировки ради, пожить в соседнем лагере на положении перемещенного лица - и ничего, сошел за чистокровного русского. Могу быть и украинцем.
– Джон Файн легонько ткнул своего собеседника в грудь кулаком.
– Так что, любезный, не принижайте моих высоких и давно признанных достоинств.
– Простите, сэр.
– То-то! Будем считать недоразумение ликвидированным. Есть в Яворе такси?
– Сколько угодно.
– Они ходят за город?
– Да, во всех направлениях.
Файн достал из внутреннего кармана пиджака карту Закарпатья, разложил ее на столе.
– Какое место у вас считается наиболее туристским?
– Таких мест у нас много. Оленье урочище, Медвежья поляна, Мраморные скалы. Недалеко от Мраморных скал, вот на этом горном склоне, есть база, где можно за небольшую плату переночевать, закусить, выпить пива, побриться, принять душ.