Горный ангел
Шрифт:
– Интересно, как это я могу обрести успокоение, если со мной рядом ты? – проворчал Холт. Он хлестнул лошадь, и повозка с удивительной скоростью начала подъем в гору.
Эйнджел запрокинула назад голову, чтобы полюбоваться уединенной красотой горы Элберт, вершина которой была скрыта белыми облаками. Где-то там, на верху, был ее прииск, от которого она рассчитывала получить достаточно денег, чтобы спасти Бель-Монтань. Она поежилась, ощутив порывы свежего предзимнего ветра и почти физически чувствуя ледяное молчание спутника, сидевшего рядом с ней. И что на нее нашло, когда она решила поехать в округ
– Тпру, мальчик!
Повозка остановилась у крутого подъема на полпути к вершине, и Эйнджел встревожено посмотрела на Холта:
– Почему мы остановились?
– Потому что дальше повозка не пройдет, и оставшийся путь нам придется проделать пешком. – Он махнул рукой в сторону уходившей вверх дороги, где несколько стволов сосен лежали поперек пути.
– Наверное, есть какая-нибудь другая дорога к прииску, – начала было Эйнджел, с сожалением разглядывая свои ботинки на тонкой подошве.
– Нету. Только если полететь туда на крыльях. Поджав губы, Эйнджел осторожно выбралась из повозки и расправила складки юбки. Было приятно раз мять ноги после долгого сидения, но ей совсем не нравилась перспектива пешего восхождения на гору.
– Сколько нам еще осталось? – прикрыв глаза ладонью, она стала всматриваться в сосновые заросли. Кругом была только густая зеленая хвоя.
Холт пожал плечами в ответ и стал распрягать лошадь.
– Несколько миль. Надеюсь, ты сумеешь дойти. В конце концов, иного выбора у тебя нет.
– А как же мои вещи? Не могу же я оставить их тут, на дороге!
– Да кто их возьмет? Медведь? Не смеши меня, женщина. Вещи останутся в повозке, а потом я заберу их.
– Да, но на это может уйти несколько дней! – Эйнджел обошла повозку и взяла в руки несколько своих саквояжей. – Я не собираюсь оставлять их здесь!
Удивленно подняв брови, Холт наблюдал, как она пыталась выгрузить свои вещи из повозки. Один за другим ее саквояжи с глухим стуком падали на землю. Тяжело дыша, Эйнджел взяла в руки по саквояжу и с трудом шагнула вперед. Она прошла всего лишь несколько метров и уронила их на землю, почти задыхаясь от тяжести.
– Ты мог бы, по крайней мере, предложить свою помощь!
– Зачем? – возразил Холт. – Ты и сама пре красно справляешься. Еще несколько миль, и ты доберешься до цели.
Уперев руки в бока, Эйнджел прищурилась:
– Мы не договаривались о том, что мои вещи будут брошены на склоне горы. По всей видимости, эти сосны лежат здесь уже давно. Значит, тебе было известно, что повозка не пройдет и нам придется идти пешком!
В ответ Холт пожал плечами:
– Ты сама хотела поработать на прииске, Эйнджел Макклауд, а это означает, что будут не только прибыли, но и определенные лишения и испытания. Оставь ты свои кружева и шелка, там тебе они не понадобятся.
– К вашему сведению, мистер Мерфи, в этом сак вояже лежат совершенно необходимые каждой женщине принадлежности туалета – нижнее белье!
Эйнджел вдруг стало стыдно оттого, что она должна посвящать его в интимные детали своего гардероба, и, когда Холт язвительно усмехнулся, она не выдержала.
– Ты что, хочешь, чтобы я все так и оставила? – возмутилась Эйнджел.
– Избавь
– Ну конечно! – Эйнджел взяла в правую руку саквояж и потащилась за Холтом по дороге, то и дело спотыкаясь о камни и чуть не проваливаясь в рытвины и колдобины. Холт распряг лошадь, оседлал ее и с кошачьей грацией уселся верхом.
Эйнджел удивленно посмотрела на него:
– Так ты поедешь верхом?
– Это же моя лошадь. Я поеду медленно.
На лице Холта мелькнула дьявольская улыбка, и он, тронув поводьями своего мерина, двинулся вверх по тропе. Сердито ругаясь, Эйнджел тащилась за ним с тяжелым саквояжем в руке. Холт слышал ее ругательства и тихо улыбался сам себе. Теперь-то она наверняка откажется от своей смехотворной идеи поработать на прииске и быстренько улепетнет обратно в Миссури танцевать на балах. Он был уверен, что ждать этого придется недолго. Улыбаясь своим мыслям, он стал напевать ирландскую песенку, умышлен но не щадя слуха Эйнджел и четко проговаривая все ругательства и соленые шуточки.
– Подожди... хоть минуту...
Эйнджел совсем запыхалась и с трудом выговаривала слова, но Холт не услышал ее и скрылся за поворотом дороги.
У нее кружилась голова и горели легкие от разреженного горного воздуха, хотя Эйнджел была достаточно вынослива, как любая женщина, регулярно ездившая верхом и часами вальсировавшая на балах. Но сейчас она чувствовала, как силы быстро оставляют ее. Они продвинулись вперед всего на несколько сотен футов, а она уже вся вспотела и с трудом заставляла себя идти, не отставая от Холта.
Она не сомневалась, что он слышит ее тяжелое дыхание, слышит, как она спотыкается, падает и с трудом поднимается, но даже ни разу не оглянулся, чтобы помочь ей.
Эйнджел была готова поклясться, что ему доставляли удовольствие ее страдания. Неужели он рассчитывал этим отпугнуть ее от прииска раз и навсегда? Что ж, женщин семьи Макклаудов не запугаешь!
Размышляя таким образом, она гордо вздернула подбородок и тут же упала, наткнувшись на большой валун и больно ударившись о него бедром. Саквояж выпал у нее из рук, ударился о камень, и его замок открылся. Белоснежное белье рассыпалось по грязной дороге. К своему удивлению, Эйнджел расплакалась. Это была последняя капля, переполнившая чашу ее терпения. Тем временем саквояж перевалился на бок и покатился вниз по склону, увлекая за собой все свое кружевное содержимое.
Все ее старания сохранить хотя бы один саквояж пропали даром. Она была уверена, что какой-нибудь тип вроде Холта Мерфи стащит оставшиеся в повозке вещи без всякого зазрения совести. А те немногие вещицы, что были в этом саквояже, теперь были безвозвратно испорчены. С трудом дотянувшись до саквояжа, она осмотрела замок – он был безнадежно сломан. Эйнджел яростно стерла со щек слезу и с каким-то непонятным удовольствием пнула бесполезный саквояж так, что он с грохотом покатился вниз по склону. Она стала собирать рассыпавшееся на дороге белье. Внезапно ост рая боль пронзила икры ног, и колени ее подогнулись сами собой. Не понимая, что произошло, Эйнджел упала лицом вниз прямо на ворох белоснежного шелкового белья. Из-за поворота появился Холт.