Город Берколадо

Тюлюбаев Андрей

К ним тут же торопливо подскочил её напарник, и тотчас затеял с гостями, как с хорошими знакомыми, разговор. Толстяк принялся громко хохотать и активно размахивать короткопалыми руками. На шум вышел хозяин, завидев их, он подошёл, приветливо здороваясь со всеми, темноволосой девушке он галантно поцеловал руку. По всему было видно, что они хорошо знакомы. На Кристину никто больше не обращал внимания, и она тихонько ретировалась в конец зала, где укрылась за большим, сделанным из тёмного дерева комодом, предназначенным для хранения посуды и столовых приборов. Поскольку кроме этой троицы, посетителей больше не было, она принялась тщательно протирать вымытые тарелки и аккуратно фасовать их по ящикам. Всегда, когда её столики пустовали, девушка старалась сразу же ухватиться за любое дело – для неё было жизненно

важно произвести на хозяина кафе максимально положительное впечатление. Каждую тарелку Кристина брала осторожно как бесценный музейный экспонат – работа официанта была для неё в диковинку, и она постоянно опасалась что-нибудь уронить или разбить, отчего все её движения выглядели заторможено и неловко.

Из зала продолжали раздаваться громкие голоса и взрывы хохота. Похоже, гости развлекались вовсю. Кристина, привлечённая чужим весельем, выглянула из своего укрытия и не смогла сдержать улыбки, толстяк вместе с хозяином кафе тоже человеком очень полным устроили шуточный поединок, они пытались, столкнуть друг друга со стульев, которые оседлали сидя лицом к спинкам. Борьба закончилась, когда более молодому и ловкому гостю это удалось, и хозяин повалился на бок под дружные аплодисменты и ликование победителя. Проигравший, пыхтя и отдуваясь, поднялся с помощью своего недавнего соперника, они церемонно пожали руки, и хозяин уселся за их стол. В это время официант принёс вино, хозяин со смехом выхватил у него бутылку, и ловко удерживая её за нижнюю часть, наполнил всем бокалы. Затем вся компания принялась что-то оживлённо обсуждать. Кристина поймала себя на мысли, что она всё время наблюдает за темноволосой девушкой – искренне восхищаясь, без всякого намёка на женскую зависть её манерой держаться, она не слышала, что та говорила, но все жесты и движения необычайно нравились ей. Она испытала какое-то тёплое чувство к этой незнакомке, по виду одних с нею лет.

На следующий день у Кристины был выходной, и она решила немного погулять по городу. Поскольку одежды у неё практически не было, а приобрести новые вещи мешало отсутствие денег, девушка тщательно выгладила своё единственное прихваченное из прошлой жизни платье. Платье было длинное и весьма грубого фасона. Кристина не видела ничего подобного на девушках и женщинах заходивших в Грожж. Одевались здесь совсем иначе, чем в месте, где она жила, и она боялась выделиться на фоне местных жительниц, которые судя по всему, обладали тонким вкусом. Покинув крохотную комнатку, любезно предоставленную на первое время хозяином Грожжа, добродушным, улыбчивым человеком по имени Сведл, она спустилась по лестнице и вышла в зал, где он её окликнул:

– Собралась прогуляться Кристина? – Сведл стоял за барной стойкой, в смешно облегающем большой живот, белом фартуке Кристина улыбнулась и кивнула.

– Хорошей прогулки, смотри не заблудись – он приветливо помахал рукой с зажатым в ней бокалом. Кристина снова улыбнулась и вышла на улицу.

– Странная девчонка – пробормотал Сведл, усатый бармен повернул к нему голову:

– Что говорите?

– Я говорю странная девчонка.

– Вы про Кристину?

Сведл кивнул.

– Может ещё не привыкла просто? – предположил бармен.

Последние полчаса он тщетно пытался понравиться белокурой молодой женщине, которая сидела напротив, и потому вполуха слушал своего шефа.

– Может и не привыкла, а может что ещё – задумчиво проговорил Сведл.

Клиентка всё же не купилась на чары бармена, она оставила деньги на столике и равнодушно удалилась. Бармен, видя участие шефа, включился в разговор:

– Знаете, говорят, что сейчас очень много людей бежит, – он мотнул головой по направлению к югу, – может быть, она оттуда?

– Кто говорит?

– Вообще, люди говорят, недавно был у нас посетитель из капитанов грузовых дирижаблей. Здорово напился и рассказал, что тьма народа пытается пролезть к ним на промежуточных станциях.

– Даже так?!

– Да, говорит, что лезут вместе с детьми, во все щели как мыши, а он не может их брать из-за перегруза, да и в порту всё равно бы не пустили – они же не горожане – с лёгким пренебрежением прибавил бармен.

– Бедные люди – Сведл сокрушённо покачал головой.

Кристина

вышла на улицу где её встретили первые ласковые лучи рождающегося дня, начиналось то чудесное время, когда ночная прохлада ещё полностью не отступила под натиском солнца и приятно охлаждала его жар. Бульвар Флоры утопал в цветах, сотни людей шли ей навстречу, охваченная утренними впечатлениями она с радостью окунулась в волшебную атмосферу города. Поначалу ей было страшновато уходить далеко от Грожжа, но соблазн был велик, и девушка шаг за шагом погружалась в гущу городской жизни.

Блестящие от утренней росы автомобили как разноцветные живые существа неслись со всех сторон, вливая и разнося далеко вперёд по улицам порции механической энергии в могучий городской организм. Кристина перешла на быстрый шаг. Увлекаемая толпой, девушка уходила всё дальше. Через полчаса она дошла до места, где бульвар Флоры резко расширялся и огибал небольшую зажатую посреди его рукавов площадь. В центре площади на высоком из тёмно-зелёного гранита постаменте, на высоте около четырёх метров была установлена позолоченная скульптура невероятно красивого животного. Оно стояло, подогнув переднюю лапу, точно раздумывая, стоит ли делать следующий шаг, хищная, заострённая голова была повёрнута, и создавалось впечатление, что животное прислушивается, приоткрытая, плотоядная пасть с обнажённым основанием мощных клыков довершала картину. Зверь блестел на солнце позолоченной спиной и был словно живой. Кристина в восхищении несколько раз обошла скульптуру со всех сторон, поражаясь, насколько точно воспроизведены мельчайшие детали неизвестного ей животного. Памятник выглядел одновременно изящно и устрашающе, скульптору удалось передать все усилия эволюции, все её штрихи по созданию совершенного творения природы. Даже в несметных количествах роившиеся здесь голуби, не смели опускаться на его изогнутую спину.

Кристина уселась на одну из лавочек, коих было множество вокруг памятника, и впервые с момента своего пребывания в Берколадо принялась внимательно наблюдать за прохожими. Странная скульптура вызвала у неё несколько вопросов: что за люди живут здесь? люди, которые устанавливают такие роскошные памятники животным? В своём родном городе она ничего подобного не видела, и не слышала, чтобы в других местах было что-то похожее. Однако горожане выглядели совершенно обычно – как и везде, разве что многие из них, по её мнению, были очень хорошо одеты. Несмотря на середину рабочего дня, народу было предостаточно и на неё не обращали ни малейшего внимания.

Кристина постепенно стала обретать некое подобие внутренней уверенность, среди спешащих, занятых своими делами прохожих, она, наконец, почувствовала себя в безопасности, мерзкие щупальца прежней жизни, ледяными кольцами сжимавшие её долгое время, постепенно ослабляли хватку. Девушке вдруг показалось, что если она сейчас побежит – не важно куда, лишь бы побыстрее смешаться с этими людьми, стать одной из них, раствориться в городе – то прошлое больше не сможет настичь её. Кристина, повинуясь безумному порыву, резко вскочила, чем спугнула стайку голубей у своих ног, быстрым шагом, почти бегом она устремилась к перекрёстку, голуби, недовольно хлопая крыльями, заложили над ней вираж, будто прогоняя её. Кристина перебежала через улицу, едва загорелся зелёный сигнал светофора, из-за чего получила порцию неодобрительных гудков. Очутившись на противоположной стороне, она попала под тень величественного светло-бежевого окраса здания, на его фасаде красовались мраморные застывшие в воинственных позах полуобнажённые мужские и женские фигуры с мечами и копьями в руках. Около входа раскинулся большой фонтан со скульптурной композицией в виде вздыбленных лошадей посередине. Вода с шумом вырывалась из четырёх каменных улиток, поднималась на трёхметровую высоту, а затем падала на гранитные гривы, стекала по мощным крупам, журчащим потоком низвергаясь к блестящим на копытах подковам. От фонтана тянулась, сплошь усеянная цветами, аллея. Невысокий кустарник по её бокам образовывал нечто вроде живого забора. Через каждые двадцать – тридцать метров в этой растительной изгороди были устроены глубокие ниши, в них находились небольшие беседки, состоящие из скамьи со спинкой и деревянного балдахина над ней, закреплённого на длинной и тонкой как шпага стойке.