Город бездны
Шрифт:
Кагуэлла окрестил этих ребят террористами, но это, откровенно говоря, было преувеличением. На войне, где правила сражений и определения преступности меняются еженедельно, законную группировку от незаконной зачастую отличает лишь юридический статус. Союзы то и дело перезаключались, истории войн постоянно переписывались, чтобы стороны предстали в должном свете. Большинство обозревателей действительно называли Кагуэллу военным преступником, но лет через сто те же люди, возможно, выставят его героем… а меня — его верным оруженосцем.
Чего только на свете
Однако последствия были куда более скверными, чем само происшествие. Через неделю с помощью похищенного оружия был почти полностью перебит один аристократический клан в Нуэва-Сантьяго.
— Напомни их фамилию… Кажется, Рейвичи, — сказал Кагуэлла. — Но послушайте: эти террористы были зверьем, я согласен. При случае я бы сделал из их костей табуретки, а кожу пустил на обивку. Но это не значит, что я оплакиваю Рейвичей. Они были достаточно богаты, чтобы свалить отсюда давным-давно. Вся эта планета — просто куча дерьма. Хочешь жить в безопасности — в твоем распоряжении вся галактика.
— Наша разведка сообщила кое-что любопытное, — сказал Оркагна. — Младший из Рейвичей — Арджент — жив и поклялся отомстить вам.
— Поклялся отомстить? Это что за баллада о доблестном рыцаре? — Кагуэлла вытянул вперед растопыренную пятерню. — Эй, посмотрите. Я уже дрожу до кончиков пальцев.
— Это только слова, — вмешался я. — Если бы я счел, что стоит беспокоиться, вы бы об этом уже знали. Это также входит в мою работу. Так что не волнуйтесь, если какой-то… доблестный рыцарь точит на нас зуб.
— У нас несколько другие сведения, — Оркагна опустил глаза, словно разглядывал свои лакированные перчатки, и потянулся одними пальцами. Я уловил еле слышный щелчок. — Наша разведка полагает, что этот господин… приобрел оружие у тех же… южан, которые перебили его семью. Технология тяжелых частиц, оружие, с которым можно взять любой укрепленный пункт. Правда, в активном состоянии оно оставляет очень характерные следы, — ультра сделал еще одну выразительную паузу и небрежно добавил: — Знаете, забавно: эти следы оружия ведут на юг Полуострова, к Дому Рептилий.
— Дайте мне координаты, — сказал я. — Встречусь с этим парнишкой и узнаю, что ему нужно. Может быть, он получит несколько единиц оружия и отстанет. Если вообще считает нас торговцами оружием.
— Ну да, — фыркнул Кагуэлла. — Он считает меня торговцем винами. Брось, Таннер. И на этот раз ты можешь отдохнуть. Ты слишком хорош, чтобы возиться с гнидой типа Рейвича. Мух не бьют ядерными ракетами.
Он повернулся к Оркагне:
— Так говорите, он на севере? Как далеко, в какой местности?
— Разумеется, мы можем предоставить вам информацию.
— Вот сраный кровосос, — на миг лицо моего хозяина перекосилось, но он тут же расплылся в улыбке и ткнул пальцем в сторону ультра.
— Вы мне нравитесь, честное слово. Этакая гнусная пиявка… Ваша цена. Можете не углубляться в подробности. Дайте позиционные координаты с точностью… допустим, сто километров. Иначе будет не смешно, а?
— Черт побери, о чем вы думаете? —
— Что ж, тем забавнее. Настоящее сафари. А заодно, может быть, поймаем гамадриаду.
— Вы азартный человек, — с пониманием заметил Оркагна.
Ясно одно: Кагуэлла оказался на публике и был вынужден действовать соответственно. У себя в Доме Рептилий, он бы руководствовался логикой, а не эмоциями. Он, не моргнув глазом, приказал бы мне кому-нибудь из своих людей убрать Рейвича, потому что тратить время на подобную мелочь действительно было ниже его достоинства. Но на нас глазели ультра, и они не должны были видеть его слабым. Они должны были увидеть хищника.
Позже, когда наступила развязка, — когда наша операция провалилась, когда Гитта погибла вместе с Кагуэллой, а нас с Дитерлингом ранили, — я понял еще одну вещь.
Это была моя вина.
Если мне скажут, что я ни на что не годен, я соглашусь — потому что допустил ее гибель. И гибель Кагуэллы. Эти смерти — две части ужасного целого. А Рейвич ушел невредимым — и по праву гордился собой, потому что у него на руках кровь человека, которому он поклялся отомстить, и его жены. Вообще-то, он надеялся, что Кагуэлла уцелеет, — у меня было больше шансов отправиться на тот свет. Но если бы Кагуэлла выжил, его жизнь все равно должна была превратиться в кромешный ад. И это было бы для Рейвича настоящей победой — знать, что до конца своих дней Кагуэлле суждено оплакивать Гитту. Я не знаю, какими словами можно передать боль этой утраты. Думаю, Гитта была единственным существом во вселенной, которое он любил.
Рейвич немного просчитался. Он отнял Гитту у меня.
Я хорошо помню, как смеялся Кагуэлла над клятвой Рейвича. От рыцарской доблести до абсурда — один шаг. Похоже, я его сделал. Я поклялся, что положу жизнь, но уничтожу Рейвича и отомщу за Гитту. Скажи мне тогда кто-нибудь, что моя смерть — непременное условие его гибели, я бы спокойно пошел на такую сделку.
В Нуэва-Вальпараисо он проскользнул у меня между пальцев. Тогда мне пришлось сделать самый сложный выбор — или оставить Рейвича в покое, или последовать за ним за пределы планетной системы.
Последнее оказалось проще, чем я думал.
— Не помню каких-то особенных проблем с господином Рейвичем, — сказала Амелия. — У него была временная амнезия, но слабее вашей — она длилась всего несколько часов, а затем он начал приходить в себя. Даша хотела оставить его для осмотра имплантатов, но он настоял на том, чтобы улететь немедленно.
— Вот как? — я изобразил удивление.
— Да. Бог знает, чем мы обидели его.
— Уверен, вы здесь ни при чем, — интересно, что у него с имплантатами… но об этом я спрошу позже. — Скорее всего, он уже на Йеллоустоуне или где-то в окрестностях. Мне не хотелось бы терять его из виду. Развлекаться все-таки лучше вместе.