Город бездны
Шрифт:
Гамадриады видно не было. Я тоже перегнулся через барьер, но бассейн выглядел пустым. Прямо под нами, в стене, есть прохладная темная ниша, в которой эта тварь обычно прячется от посторонних глаз.
— Спит, — сказал Родригес.
— Ну да, — согласился я. — Можешь вернуться через месяц, и, быть может, она шевельнется.
— Ничего подобного, — сказал Кагуэлла. — Вот, смотрите.
На стене висел белый металлический ящичек, который я не заметил раньше. Кагуэлла откинул крышку и извлек из него нечто вроде переносной рации с антенной и кнопками управления.
— Вы, случайно, не шутите?
Кагуэлла
— Что происходит?
— Попробуй догадаться.
Он наслаждался от души. Наклонясь над бассейном, он наблюдал, как тварь выползает из своего убежища.
Вполне возможно, она относилась к молодняку, но ее размеры не внушали мне ни малейшего желания подойти поближе. От головы до хвоста — добрых двенадцать метров, и почти по всей длине ее туловище было толщиной с мою грудную клетку. Разумеется, она двигалась как нормальная змея — как еще может двигаться тварь, не имеющая конечностей, да еще и весом больше тонны? Тело рептилии казалось бескровным — она пыталась маскироваться под белые стены бассейна — и бесформенным. Эти существа могли не бояться хищников, но мастерски нападали из засады.
Змея была безглазой. Неизвестно, каким образом они ухитряются маскироваться, будучи слепыми. Подозреваю, что у них на коже есть какие-то клетки, не связанные с центральной нервной системой, которые реагируют на длину волны. Нет, гамадриады не слепые. У них есть глаза — невероятно зоркие, с широким полем, к тому же они обладают бинокулярным зрением. Только глаза у них находятся на верхнем небе — наподобие тепловых сенсоров в пасти земных змей. Эта тварь видит окружающий мир в течение нескольких секунд — когда разевает пасть перед броском. Однако масса других сенсоров — в основном инфракрасного излучения и запаха — позволяют ей выбрать и выследить подходящую добычу. Глаза во рту — это средство для точного прицела, необходимое лишь для того, чтобы нанести последний удар. Понимаю, это может показаться противоестественным. Но я слышал о мутации у лягушек, при которой глаза появлялись у них в пасти без серьезного ущерба для здоровья особи. Можно также вспомнить о земных змеях, которые действуют вслепую ненамного хуже, чем зрячими.
Змея полностью выползла из ниши и замерла, свернувшись с элегантной небрежностью.
— Отличный трюк, — заметил я. — Не поделитесь секретом?
— Контроль над мозгом, — отозвался Кагуэлла. — Мы с доктором Вайкуной усыпили ее и слегка поэкспериментировали с нервной системой.
— Этот упырь опять здесь?
Вайкуна — местный ветеринар. А еще он был когда-то специалистом по допросам и, по слухам, совершил немало военных преступлений, включая медицинские опыты над заключенными.
— Этот упырь — эксперт по организации нервной системы. Именно Вайкуна определил, где находятся главные контрольные бугорки центральной нервной системы гамадриад — кстати, довольно примитивной. А также изобрел простые электрошоковые имплантаты, которые мы разместили в стратегических точках — откровенно говоря, по всему мозгу этой твари.
Кагуэлла
— Я всего лишь воздействовал на точку, которая говорит змее, что пора проснуться и поискать пищу, — пояснил Кагуэлла. — Конечно, она не слишком голодна — неделю назад мы скормили ей козу, — но ее маленький мозг этого не помнит.
— Я восхищен.
Это было действительно так… и еще мне стало немного не по себе.
— А что еще вы можете ее заставить сделать?
— Хороший вопрос. Смотри внимательно.
Он постучал по кнопкам своего пульта, и гамадриада, хлестнув, как плеть, атаковала стену. В последний миг ее пасть раскрылась, и скругленная голова звучно ударилась о керамические плитки.
Оглушенная, змея снова свернулась кольцом.
— Дайте подумать. Вы внушили ей, что она видит нечто съедобное.
— Детские забавы, — ухмыльнулся Родригес, словно это зрелище его позабавило. Очевидно, он наблюдал подобное не в первый раз.
— Смотри, — продолжал Кагуэлла. — Я могу заставить ее вернуться в нору.
Я проследил, как змея собирается в клубок и осторожно втягивает тело в нишу. Наконец исчезли последние ее метры толщиной с ляжку.
— И какой в этом смысл?
— А как ты думаешь? — В его взгляде сквозило неприкрытое разочарование моей недогадливостью. — Мозг у взрослой гамадриады устроен не намного сложнее, чем у этой. Если мы поймаем большую змею, то сможем усыпить ее прямо там, в джунглях. Мы уже выяснили благодаря этой малютке, как транквилизаторы действуют на ее нервную систему. Как только змея отключится, Вайкуна заберется на нее и вживит такой же имплантат, связанный с пультом управления наподобие этого. Тогда нам останется лишь направить змею к Дому Рептилий, внушая ей, что у нее перед носом пища. Она поползет за ней до самого дома.
— Сотни километров через джунгли?
— А что ей помешает? Если эта бестия начнет показывать признаки истощения, мы накормим ее. А в остальном просто позволим ей ползти — верно, Родригес?
— Он прав, Таннер. Мы сможем следовать за ней на машинах и защищать от других охотников, которым она приглянется.
Кагуэлла кивнул.
— А когда она приползет сюда, мы поместим ее в новую яму, прикажем свернуться и малость поспать.
Я улыбнулся, попытался подыскать какой-нибудь веский аргумент технического характера, но в голову мне так ничего и не пришло. То, что я услышал, было полным безумием, но найти слабое место в плане Кагуэллы оказалось нелегко. Нам было достаточно известно о повадках почти взрослых гамадриад, чтобы приблизительно знать, где охотиться, и мы могли соответственно рассчитать дозы транквилизатора под размер нашей добычи.