Город богов
Шрифт:
Он не привык повторять приказы дважды. Дыхание стало быстрым, напряженно-взволнованным, глаза заткала алым цветом ярость, готовая вот-вот вырваться наружу. Дураков, готовых по собственной глупости попадаться под горячую руку мага, не было и спустя мгновение в зале не осталось никого, кроме трех пленников, хозяина и его служителя.
Первым делом Ярид подошел к Ларсу, навис над ним скалой, глядя сверху вниз.
— Не пытайся сбежать! — он внезапно что было сил хлестнул горожанина невесть откуда оказавшейся в руке палкой. Удар пришелся в плечо искалеченный руки и вор, замычав от нестерпимой боли, повалился на пол.
Хранитель, бросив на него полный презрения взгляд, щелкнул пальцами. В тот же миг каменные статуи стражей —
— Мальчишка! — процедил Ярид, глядя на побледневшего от боли юношу, в кровь кусавшего губы, сдерживая стон. — Это ты распустил слух об испытании? Зачем? Чтобы люди отшатнулись от меня, перешли на твою сторону?! Нет! Этого не будет! Пока еще я слуга госпожи Кигаль! Она покровительствует мне и не допустит…
Ларс молчал. Он лишь смотрел на Ярида.
И хозяин города, не дождавшись ответа, усмехаясь, заговорил вновь.
— Так что не торжествуй победу! Вот что я тебе скажу: ты проиграл. В надежде спасти девчонку, ты выдал свою тайну, зная которую я уже не выпущу тебя из этих стен никогда. Ты умрешь прежде, чем другие поймут… прежде, чем ты сможешь стать мне соперником…
— Твои воины не догонят беглецов.
— И самопожертвование не будет бессмысленным? — маг рассмеялся. — Наивный ребенок! Так не бывает! То, что изначально лишено смысла, не обретет его никогда! Куда эти двое побежали? Нет, нет, я не жду от тебя ответа. Да и к чему он, когда я и так знаю: на площадь, к каравану. В городе их сейчас не укроют ни воры, ни тени. Мои слуги, слуги госпожи Кигаль отыщут их даже в черных пещерах земель вечных мук. Ты знал это. Надеешься, что чужаки возьмут их под свою защиту? Этого не будет! Я так понимаю, перед караванщиками сейчас два пути: или во всем следовать обету невмешательства, и тогда торговцы с готовностью выдадут нам Бура и его подружку. Если уж они готовы оставить на произвол судьбы даже собственных детей… Или, на что ты надеешься, караванщики не смогут остаться в стороне и бросят свои жизни на чаши весов господина Намтара, надеясь, что их судьбы перевесят мою… А знаешь что? Так даже лучше. Мне не терпится покончить с караваном, от которого у меня второй день нестерпимо болит голова, а проблемы растут как грибы под дождем! Так что, в сущности, ты оказываешь мне услугу… Вот только, — Хранитель резко повернулся к служителю. — Остается вопрос, который задал старший страж: зачем было ловить их и тащить сюда? Лишь затем, чтобы продемонстрировать мне свою преданность? Но ведь ты знал, что прежде мне всегда хватало твоего слова.
— Хозяин, я стремился быть тебе полезен, — глаза служителя поблескивали, меняясь, переливаясь от сомнений к осознанию и растерянности, так, будто он меньше всего ожидал произошедшего. Впервые за десятилетия он не осмелился сказать наделенному даром правду, выдумывая отговорку, не думая о том, что собеседник все равно почувствует обман и это разозлит его больше, чем признание ошибки и покаяние. Но нет, он говорил то, что Ярид хотел услышать, не понимая, что маг слушает не столько ушами, сколько глазами, разумом. — Ты мечтал покончить с караванщиками, но не мог ослушаться воли богини. А так, когда мальчишка расскажет чужакам правду… Я обучил его искусству вызывать доверие к каждому произнесенному слову…И…
— Абра, Арба… — скользя мрачным взглядом по покрывавшим пол зеркальным камням, проговорил Хранитель, видя перед собой обман, однако, не зная его истинной причины, ища ее в другом. — И как это все понимать? Испугался того, что мне не выдержать испытания госпожи Кигаль и решил подыскать замену, пока не поздно? — в его глазах бушевала ничем не сдерживаемая волна ярости, излучавшая волну гнева.
— Я не понимаю,
Воздух в зале замерцал, готовый вскипеть от невиданного жара, который иссушал, не давая вздохнуть, срывая дыхание в сухой болезненный кашель, пригибал к полу, наваливаясь на плечи. Маг подскочил к жрецу, схватил его за руку, которой тот удерживал Сати, заставляя пальцы старика разжаться, оттолкнул девушку, которая, отлетев далеко в сторону, ударилась о стену и лишилась сознания.
— Сати! — вскрикнул Ри, силясь вырваться из объятий каменных изваяний, хотя и понимал, что это столь же бесполезно, как стараться растопить ледяной панцирь морей.
Наделенный даром даже не оглянулся на пленников, потеряв к ним всякий интерес. Он вцепился в плечи служителя.
— Ты специально привел его сюда!
— Ярид, я… Я верен!
— Хватит! Довольно я доверял тебе! Твоя ложь бесполезна! Маг не может не почувствовать силу другого мага, особенно если она направляется против него!
— Я не… Я лишь хотел защитить внука… — он все же решил сказать правду, закрыться ею, как щитом. Однако было уже поздно.
— Молчи! Я устал слушать твои слова! Все! Пора, наконец, узнать истину!
— Но, хозяин, если ты разрушишь замок моего разума… Я не смогу служить тебе! Я стану другим, ничем… — тот отворачивался, прятал глаза, пытался вырваться.
— Ничего, я найду применение и рабу! — своей безжалостной волей он разбил сопротивление служителя, заставив его всецело подчиниться, а затем впился взглядом в глаза, погружаясь на самое их дно.
— Что он делает? — все, что мог Ри, это либо смотреть на все происходившее, либо закрыть глаза, постаравшись отгородиться от мира. И он глядел широко открытыми глазами на зал храма, на застывших друг перед другом, выйдя за пределы времени и пространства, Хранителя и жреца.
— Читает память, — сквозь зубы, сжатые от неослабевавшей боли, прошептал в ответ Ларс. — Если он попытается прочесть твою… — прерывисто, время от времени умолкая, чтобы перевести дыхание и подавить стон, продолжал он. — Я не смогу защитить… Повторяй молитву, которую ты знаешь лучше всего, которая ближе всего твоей душе… Только так ты сохранишь себя…
Магом оттолкнул от себя старика, который покачнулся, не удержался на ногах, ставших ватными и слабыми, и медленно осел на пол. Его глаза, лишенные мысли, тупо смотрели перед собой, с губ вместо слов срывались несвязанные звуки тупого бормотания.
Ярид с сожалением взглянул на жреца.
— Он действительно ничего не знал… — пробормотал хозяин города — Жаль… — вздохнув, он качнул головой. — Но что поделаешь? Все ошибаются… — Хранитель повернулся к пленникам, вонзил взгляд в Ларса, который продолжал спокойно смотреть магу прямо в глаза, не скрывая усмешки.
Лицо хозяина города покраснело от напряжения, покрылось капельками пота.
— Ты! — не выдержав внутреннего напряжения, он подскочил к пленнику, схватил его за ворот туники. — Как тебе удалось затуманить мне взор? Как можешь ты прятать мысли, останавливая мой взгляд? Ведь до тех пор, пока ты не коснулся священного камня, ты не можешь пользоваться своим даром! — тут его глаза сощурились, губы сжались в тонкие нити, черты лица заострились, став подобными высеченным из камня. — Может быть, все дело как раз в этом, — пробормотал он. — И Бур привел караванщиков именно к тебе. Да, скорее всего… Тогда мальчишка тут вообще ни при чем… Это ведь ты послал его! Ты приказал ему, подчинил своей воле! Так… — он задумался, прикидывая что-то, словно пытаясь прочитать предсказание по линиям выпавших камней… — Ты знал, что за пленниками будут охотиться, что их поведут прямо в храм… Ты хотел, чтобы и тебя ввели сюда, ведь иным способом ты не смог бы подобраться так близко к талисману… — перед его глазами все складывалось в единое целое, в то время, как в разуме крепла единственная мысль: — Ты хотел убить меня, занять мое место? Да?!