Город-крепость
Шрифт:
Наконец я ловлю мимолетный отблеск красного. Только уголок чего-то, торчащего из недр ящика стола. Это она.
— У большинства людей так. — Громкий голос хозяина заставляет меня упереться взглядом в пол.
— Это... это Инь Юй. — Я ужасаюсь своим собственным словам. Мои вены закупоривает чувство вины, словно кровь остановилась. — Она... она завидует тому, что я забрала часть ее обязанностей. Я боюсь, она распространяет обо мне слухи, рассказывает что-то мама-сан. И я опасаюсь, что они дойдут до вас или до посла. Что вы услышите
— Ты считаешь, что Осаму платит за какие-то черты твоего характера? — Его губы изгибаются в подобии улыбки. — А я что-то типа преподавателя этикета в школе?
Я качаю головой и выдавливаю из себя маленькие, маленькие слова:
— Я не хочу закончить, как Синь.
— Так будь умницей, — говорит Лонгвей. — Это все?
— Д-да.
Я отступаю на шаг назад, помня, что лестница совсем близко. Каблуки повисают на краю ступеньки. В этот момент мое падение стало бы благословением. Несколько ссадин и царапин кажутся мне гораздо предпочтительнее того, как Лонгвей на меня смотрит. Словно на кусок мяса.
— Больше не беспокой меня по пустякам, — рычит Лонгвей.
— Спасибо, сэр.
Я снова кланяюсь, бросая взгляд на книгу. Она все еще там, в ящике.
Лонгвей фыркает и закрывает дверь. Я на деревянных ногах спускаюсь по лестнице. Составы хрустят при каждом шаге. На полпути я прохожу мимо Фанга, который смотрит на меня своими темными-темными глазами. Лестница такая узкая, что наши плечи соприкасаются. Мне приходится вжаться в стену, чтобы дать ему пройти. Мы так близко друг от друга, что он не может не заметить мою дрожь.
Но он молчит. Единственное, что он из себя выдавливает — это слово "осторожнее", прежде чем, не оглядываясь, продолжить восхождение.
У меня получилось. Я узнала, где Лонгвей хранит свою учетную книгу. Я рискнула.
Джин Линь гордилась бы мной.
Мое сердце настолько переполнено мыслями о сестре, парне и море, что я забываю, что нужно помыть стаканы, стоящие в гостиной. Я направляюсь прямиком к северному коридору. В гробовой тишине прохожу мимо комнаты Синь. Мимо закрытых дверей Нуо, Вень Ки и Инь Юй. Прохожу весь путь до конца.
6 дней
Дей
Когда я был младше и мне нужно было время подумать, я приходил к пруду с карпами. Это была одна из маминых слабостей — напоминание о родине, — установленная в задней части дома, где возвышалась стеклянная стена с видом на сад камней. Часть пруда находилась в самом доме. Другая его половина выходила за стекло во двор с тщательно разровненным гравием.
По краю своего маленького мира плавали кои, их чешуя переливалась всполохами белого жидкого янтаря. Движения рыб были плавными и обтекаемыми, словно под гипнозом. Это приводило мой разум в покой.
Всякий раз, когда Хиро уставал от чтения своих нескончаемых энциклопедий, он спускался сюда и бросал в воду монетки. Они оставляли на поверхности рябь (кометы
Хиро. Я вздыхаю и глубже погружаю пальцы в воду. Мое признание Джину, Джин Линь, — это первое за долгое время упоминание его имени. Я так много времени провел за тем, чтобы стереть его и забыть. И много раз повторял его в своих кошмарах. Пытался обрубить и отрезать всё и вся.
Призрак моего брата везде. Словно шепчет только в мои уши. Если бы я только прислушивался. Если бы я только был хорошим братом. Если бы...
Я провел в Хак-Нам семьсот тридцать восемь дней, предпринимая все возможное, чтобы выбраться и вернуться домой. Но дом — это не то, что мне нужно. Разговаривая с Джином, Джин Линь, рассказывая ей свою историю, я лишь еще глубже запихал ее в глубины своего разума. Модный дом в Тай Пинг Хилле не поможет мне. И попытка забыть эту историю тоже не поможет. И никогда не заслужит прощения от моего брата. Молчание призраков...
Я опустил руку еще ниже, погружая в воду все запястье. Кои уплывают врассыпную, мерцая, словно маленькие факелы в ночном небе. Интересно, кои Хиро все еще живут на дне, прячась под многолетними водорослями и рыбьим дерьмом?
Я решаю, что вода в прудике слишком холодная. Убираю руку и вытираю её о рубашку. Насчет пятен я не переживаю, а вот отцу они не понравятся.
После нашего разговора Джин Линь засыпает, лекарства принуждают ее тело к отдыху. Рядом сворачивается звездный атлас Хиро, занимая опустевшее место кота. Я же никогда прежде не чувствовал себя таким бодрым. От открывшихся возможностей голова идет кругом. Мысли о Джин Линь и ее сестре. Девушка и учетная книга. Новый год и шесть дней до него.
Девушка... все эти дни мои мысли занимает только она. Как ожили ее глаза, когда я протянул ей ракушку. Как руки прижались к решетке. Как я смотрю на окно и должен видеть свое отражение, а вижу её; вижу её, складывающую осколки моего отражения в единое целое. Как её слова возвращают улыбку на мое лицо, словно вытягивают кролика из шляпы фокусника.
Я так не смеялся уже давным-давно.
Более живым никогда себя не чувствовал.
Шарканье ног заставляет меня поднять взгляд, и я вижу Эмио, стоящую у дальнего края пруда. Ее суставы такие белые, что кажется, будто видно открытые кости.
— Мастер Дей, к вам посетитель, — вырывают меня из реальности слова Эмио.
У меня даже вопроса не возникает о том, кто это может быть. Дым я могу учуять даже здесь.
— Спасибо, Эмио.
В фойе стоит мой связной. Когда я вхожу, он притворяется, что занят, разглядывая гобелен с воробьями и цветущей вишней. Уголек его сигареты светится в опасной близости от ткани.
— Здесь не стоит курить, — говорю я.
Цанг выпрямляется, стреляя глазами туда, где стою я. Потом вытаскивает сигарету изо рта и зажимает ее двумя пальцами.