Город Летучей мыши
Шрифт:
Фулканелли раскрыл лежащий перед ним кожаный бювар и вынул оттуда листок.
– Вот ксерокопия этого письма. «Первым моим порывом, – пишет Бернар, – было уничтожить эту кощунственную книгу, но потом обуяло меня сомнение: кто я такой, чтобы самому решить судьбу книги, собственноручно написанной святым праведным Лазарем Четвертодневным, тем более что в ней указывается место подлинного Гроба Господня, а не того, который принимают за таковой греческие схизматики, устроившие
– И что ответил папа?
– Ответа нет было. Я думаю, папа успел умереть прежде, чем письмо дошло до Рима.
– Значит, из-за нерешительности Бернара Мемуар продолжил свое существование?
– Мы не можем этого исключать.
– Постойте, вы сказали, что Бернар был патриархом Антиохии? – уточнил Эстерхази.
– Да, именно так.
– А тот археолог, о котором говорил монсеньор Зафирелли, вел раскопки в Антакье?
– Точно так, ваше преосвященство, – отозвался Зафирелли.
– Но ведь Антакья – это и есть Антиохия! Турки так называют Антиохию на Оронте!
– К чему вы клоните, монсеньор Эстерхази?
– А не мог тот археолог, как его, Сандвик, найти черновик письма Бернара? Или, не дай Бог, сам Мемуар? Ведь Мемуар был у антиохийского патриарха. А Сандвик как раз там и копался. Как вам версия?
– К сожалению, этого исключить нельзя. Во всяком случае, теперь мы располагаем неопровержимым доказательством, что Мемуар Лазаря это не фейк. И возможно, пока мы здесь сидим, кто-то вот-вот на него наткнётся!
Зафирелли вздрогнул, как от внезапного выстрела и стал рукой массировать висок. Кардинал Эрнандес вскинул черные брови. Квон все так же невозмутимо сложил пухлые руки на животе, ожидая дальнейшего развития событий.
– После таких слов, полагаю, никто из присутствующих сегодня спокойно спать не будет, – воскликнул кардинал Эстерхази. – Я-то уж точно!
– Я собрал вас, монсеньоры, – сказал Фулканелли, – не для того, чтобы напугать и лишить сна. Мы должны решить, что нам со всем этим делать. Трезво, оставив в стороне эмоции и страхи, опираясь на логику и здравый смысл.
– Думаю, самым правильным было бы направить наши усилия на поиски Мемуара, – сказал Квон. – Мы должны найти его прежде, чем до него доберется кто-то ещё.
– Это проще сказать, чем сделать, – проворчал Зафирелли. – Мы уже тысячу лет ищем этот подарок Сатаны, и не продвинулись ни на шаг. Но другой альтернативы я не вижу. Полагаю, нам вновь придется прибегнуть к помощи Общества Иисуса. Только они располагают достаточными возможностями. В прошлый раз с их помощью нам удалось решить проблему.
– Купировать, а не решить, – возразил Эстерхази, вновь взглянув на Эрнандеса. – Если бы проблема была решена, мы бы сейчас её не обсуждали.
– Вынужден согласиться, – вздев руки, сказал Зафирелли.
– Хорошо, монсеньоры, – подытожил
Глава 7. Рецепт от похмелья и опасный сквозняк.
1988 год. Аскёй, Норвегия.
Николас Сандвик проснулся, точнее, очнулся со страшной головной болью. Ему стоило большого труда разлепить веки, но, сделав это, он тут же пожалел. Свет вонзился в его глаза как два острых кинжала.
Полежав еще немного с закрытыми глазами, он вновь их открыл. Его мучила жажда и отвратительный кислый вкус во рту.
– Господи! Что же я вчера творил? – сказал он и, пошатываясь, встал с кровати. Правильнее сказать, сполз, потому что иначе вырваться из объятий водяного матраса было сложно.
Жирные сливки, выпитые прямо из пакета немного прояснили сознание, и он обратил внимание на беспорядок, царивший на его идеальной высокотехнологичной кухне. Тарелки с остатками лефсе3, загаженный гридль4, чашки с недопитым кофе, следы помады на стакане.
– Ах, да! – вспомнил он, – я же вчера ужинал с потрясающей девушкой. Как же её звали? Такое красивое имя…Бесс? Нет… Бет! Да! Необыкновенная девушка с экзотической внешностью. Надо как-нибудь показать друзьям, вот обзавидуются. Кажется, мы весь вечер проболтали об археологии. И, кажется, я был в ударе. Жаль, что она уехала. Интересно, у нас что-нибудь было? Ничего не помню. Не рановато для Альцгеймера? Надо меньше пить, и есть жирной пищи. Во сколько же она уехала? А сейчас сколько?
Часы в кухне показывали начало двенадцатого.
– Неужели уехала, увидев, что я вырубился? Вот стыдоба-то…
Профессор прижал горячий лоб к оконному стеклу, по которому барабанили капли дождя. За панорамным окном, занимавшим всю стену, отрывался потрясающий вид на Бюфьорд и гору Орнефьеллет.
– Во сколько лекция сегодня? – опомнился он. – Где расписание? В два? Может, позвонить, сказать, что… Нет, нет. Давай, соберись, тряпка. Возьми себя в руки. Горячий душ и большая кружка кофе всё исправят. Можно успеть на паром в половине второго. Да, только не расслабляться!
Он отстранился от окна, приятно холодившего лоб, и решительно направился в ванную. Разделся, включил душ, прихватил с собой жёсткую мочалку и гель для тела. Сияющую прохладным кафелем ванную наполнили клубы пара.
Профессор не первый раз просыпался в таком состоянии. Обычно ему помогал прийти в себя контрастный душ, если переключать воду с горячей на холодную, а затем обратно. Когда струя холодной воды попадает на разгоряченное тело, сердце будто выпрыгивает из груди, и начинает биться с новой силой.