Город любви 05
Шрифт:
– Касаткин, мать твою за ногу, ты ПТУРс с предохранителя снял?!
– А где этот предохранитель, я его в глаза никогда не видел?!
Прапорщику пришлось самому проделать нехитрую операцию, на которую ушло несколько драгоценных секунд. Будь в танке противника более толковый экипаж, БМП, наверное, уже полыхал в огне, но танк только бессмысленно вращал башней, и его огромная стодвадцатимиллиметровая пушка никак не могла поймать цель. Наконец, противотанковая ракета, оставляя за собой белую полоску дыма, стартовала, и через пару мгновений танк запылал. Ситников, вошедший в азарт боя, действовал четко, как на учебном полигоне, самолично
В бригаде вернувшихся из разведки встретили как героев. Первая победа вселила в души офицеров и солдат уверенность в собственных силах. Ситников, радостно скаля стальные зубы, уже в десятый раз рассказывал, как долго танк не мог направить на них свою пушку.
– Да куда им, недоучкам, без офицеров совладать со сложной техникой, – одобрительно сказал подполковник, заместитель командира бригады по вооружению. – Пошли, прапорщик, к штабной БМП, там все еще раз подробно расскажешь, у нас сальце отменное есть.
Возле штабной БМП собралась элита бригады: заместители комбрига, командиры полков и батальонов. Они пили крепко разведенный спирт и закусывали сухим пайком. Сергей Ситников опять во всех подробностях обрисовал бой, кое-что уже приврав для красного словца.
– Налейте прапорщику сто грамм наркомовских, – распорядился веселый заместитель по вооружению.
Один из майоров робко предложил сделать солдатские медальоны. На него дружно зашикали все собравшиеся.
– Что за пораженчество! – высказал ему общее мнение начальник штаба бригады. – Вы, как командир батальона, должны не о потерях думать, а о том, чтобы их вообще не было!
Комбриг полковник Санин одобрительно кивнул, поддерживая своего заместителя. Свиная кожица хорошо засоленного сала приятно разжевывалась на мелкие кусочки, и он ничего не добавил к сказанному, чтобы не прерывать удовольствие. В головах отцов командиров от легкой победы и выпитого спирта бродило шальное головокружение от успехов.
Через полчаса возбужденные офицеры разошлись по подразделениям. Между солдатами поползли слухи, что перед Новым годом войска в город вводить не будут, и они немного расслабились. Но после обеда, когда нежаркое зимнее солнышко стало проглядывать сквозь рваные облака, полковнику Санину пришла радиограмма: «Быть готовым к выступлению».
Двигатели БМП и танков заурчали, прогреваясь на холостых оборотах. Деловые офицеры ходили между машинами, отдавая последние распоряжения. Большинству командиров, не говоря о солдатах, еще ни разу не приходилось участвовать в боевых действиях. Единицы из них, кто прошел через Афганистан, тоже никогда не воевали в городских условиях, но сейчас в голове почти каждого была уверенность, что бандформирования, увидев грозные боевые машины, вмиг разбегутся, отчистив от своего присутствия город.
Ситников, подбежав к своему взводу, справил малую нужду на гусеничный тракт и, портя свежий воздух водочным перегаром, весело крикнул:
– Взвод, стройся!
Через минуту раздался приказ ротного:
– Экипажам по машинам!
Бойцы мотострелковой бригады погрузились во чрева боевых машин и заняли свои места по штатному расписанию. Еще минута, и первая БМП разведроты, набирая скорость, поползла в сторону города,
Колонна бронетехники медленно выдвинулась на окраину города, но даже командир бригады пока толком не знал, какой район Грозного предстоит им занять. Лишь, когда бронегруппа миновала окраины города, по радио был получен приказ захватить железнодорожный вокзал.
– Щас я вас быстренько к нему выведу, – сказал начальник связи майор Агрипенко, находившийся в штабной машине управления.
Майор родился и долгое время служил в Грозном и теперь выполнял роль проводника. Но через десять минут оптимизм Агрипенко начал улетучиваться.
– Что за черт, – комментировал он перегородивший улицу завал из бетонных блоков. – Щас выведу, все равно выведу, – бубнил себе под нос майор. – Поворачивай вправо, а затем налево, – кричал он в рацию, передавая приказы головному танку.
Но на следующей улице их ждал новый сюрприз из сгоревших КамАЗов.
– Майор! – поднял на подчиненного голос Санин. – Что мы тут петляем как зайцы! Я уже полчаса назад должен был доложить командующему, что ж/д вокзал нами занят.
– Щас. Щас, выйдем мы к вокзалу, не переживайте. Откуда мне было знать, что они тут баррикад понастроят.
– Да, лейтенант на головной машине по карте и указателям быстрее дорогу найдет! – не вытерпел оправданий майора полковник.
– Надо бы связаться с правым и левым флангом, – беспокойно посоветовал начальник штаба. – Не оторвались ли мы от них?
– Ну так вызывайте самарцев! И тех, кто у нас справа!
– Волгоградцев?
– Да, волгоградцев. Выполняйте, Агрипенко, не надо раздумывать! – приказал комбриг.
Агрипенко недовольный, что его заставляют заниматься двумя делами сразу, начал выкрикивать в эфир позывные соседей. Командир бригады припал к окуляру перископа, выдвинутого из штабной БМП. Вдоль улицы тянулись однотипные корпуса панельных девятиэтажек, затем показалась кирпичная пятиэтажка. Полковник не чувствовал ничего враждебного в этом городе. Обыкновенный советский город с булочными и парикмахерскими на первых этажах зданий, со своими заводами, фабриками и институтами. Даже свой каменный или бронзовый Ильич должен был тут где-то стоять на постаменте у здания местного республиканского исполкома. Только окна, зашторенные окна, смутили Санина и отсутствие людей, полное отсутствие людей в полумиллионном городе. Он не знал, что из многих окон и подъездов на его танки и БМП направлены прицелы автоматов, снайперских винтовок и гранатометов. Полковник сейчас желал лишь одного: поскорей занять вокзал, выставить посты и встретить так бурно начинающийся Новый год.
Майору никак не удавалось установить связь с соседями, рация издавала бестолковую трескотню, и вдруг сквозь помехи прорезался четкий гортанный голос:
– Я одинокий волк! Я одинокий волк! Добро пожаловать в ад!
Маленький Владик, спавший в кроватке, громко вскрикнул. У Надежды от неожиданного детского крика что-то будто оборвалось в груди и сердце бешено застучало.
– Не надо плакать, мой маленький, – взяв сына на руки, успокоительно засюсюкала Надя. – А-а-а. А-а-а, Владик, Владик, засыпай.