Город мертвецов и другие истории (сборник)
Шрифт:
– Я не знаю, не стреляйте, – в голосе Писателя чувствовались срывы, он не мог это контролировать. – Я не помню. Я… Я – Писатель.
Мужчина подошел уже совсем близко, и стало видно, что он одет в полицейскую форму.
– Все в порядке, я не буду стрелять, если ты сам не наделаешь глупостей, – сказал он, опуская оружие. – Я – Сержант, а там – Врач. Ты что-нибудь помнишь?
– Нет, – ответил Писатель, только сейчас заметив второго мужчину, а точнее – молодого парня лет двадцати пяти в когда-то белом халате, который теперь покрылся серыми
– Да уж, – сказал Врач, подойдя ближе. – Там, – он махнул в сторону, откуда они пришли, – наши комнаты и тупик, точнее – дверь на чердак, заваренная насмерть.
– Ты видел еще кого-нибудь?
– Нет, вон там моя дверь, я только вышел.
– Хорошо, нам нужно осмотреться. Держитесь ко мне поближе.
Сержант пошел вперед, за ним направился Врач, держа правую руку в кармане халата. Писатель посмотрел им в спины, пытаясь разобраться в собственных мыслях, и отправился следом. Страх отступил, но еще не было уверенности в странной компании, в которой он оказался.
– Эй, Писатель! – раздался голос Сержанта. – Здесь еще одна дверь!
5.
– Сколько тут может быть людей? – спросила Фотограф.
– Нужно идти дальше. Никто не знает, как мы очутились здесь, поэтому единственный способ выяснить – это попытаться выбраться наружу, – Сержант был зол. И хотя пистолет его покоился за поясом, правой рукой он постоянно потирал рукоять.
Девушка-фотограф стояла у входа в свою комнату и осматривала своих спутников, стараясь подметить все мельчайшие детали.
Сержант – высокий черный мужчина в форме полицейского, похоже сильно нервничал. Всем было не по себе в этом коридоре, но скорее от Актрисы можно было ожидать истеричного поведения. И он постоянно озирался по сторонам, его взгляд так и бегал в разные стороны, это было вдвойне отчетливо видно в полумраке, где белки его глаз, резко контрастируя с темной кожей, были видны, словно светлячки посреди облачной ночи. Может быть, профессия заставляла Сержанта недоверчиво относиться к каждому из присутствующих, но Фотограф ощутила что-то в его поведении. Эта черта смутно поднималась из памяти, но нечетко, как расплывчатый силуэт в густом тумане.
Актриса же держалась неплохо, в своем красном вечернем платье она выглядела пришельцем из другого мира. Ее туфли, столь же насыщенного цвета дорогих спортивных автомобилей, что и платье, висели на лямке дорогой кожаной сумочки, черной и странно блестящей в тусклом свете. Ее босые ноги уже потемнели от грязного пола, который, судя по всему, был холодным, потому что тело этой хрупкой женщины, лет тридцати, было покрыто мурашками. Но она старалась не дрожать, не привлекать внимания.
– Позволь… – пробормотал Писатель, снимая свой серый пиджак, с заплатками из дешевой и очень толстой кожи на локтях. Пиджак смотрелся на Актрисе вполне нелепо, но это было неважно, когда своей улыбкой
Фотограф разглядывала Писателя не без интереса. Очень худой мужчина, на вид ему было больше тридцати лет, что вполне могло оказаться обманом, ведь неправильная осанка и бледное лицо говорили о сидячем и затворническом образе жизни, который не красит никого. Писатель явно заискивал перед Актрисой, смущенно отвечая кривой ухмылкой на ее прекрасную звездную улыбку. Это могло быть даже милым. В своей голубой рубашке и потертых джинсах он походил на школьника из числа тех, кто никогда не имеет большого числа друзей.
– Там еще комната! И большая дверь, похоже, за ней какой-то зал, – сказал Врач, показавшись из-за очередного круглого поворота.
Врач предстал самым странным персонажем. В грязном халате, идеально выглаженных брюках и черных ботинках, в которых можно было увидеть свое отражение. Его лицо было сосредоточено на каждой детали, куда бы он ни смотрел. Никакой дрожи в голосе, никаких лишних движений – в его грации было что-то от дикого хищника семейства кошачьих. Прямая осанка, которой мог позавидовать даже Сержант со своей выправкой, ухоженное лицо и аккуратные руки с длинными и тонкими пальцами. Врач будто изучал каждого ничуть не меньше ее самой, Фотографа.
– Так пойдемте же скорее! – сказал Сержант и, снова положив руку на пистолет, пошел вперед первым.
Коридор плавно выпрямлялся, свет ламп больше не выглядывал из-за круглых стен, теперь его можно было увидеть как аллею из желтых столбов посередине прохода.
И в самом конце угадывалась дверь. Такая же, как и та, что несколько минут назад разделяла комнату Фотографа с ее приторно-алым освещением, освещением в проявочной мастерской, с этим тоннелем.
Когда спутники приблизились к предпоследнему лучу света, раздался крик:
– Эй! Есть кто-нибудь?! Пожалуйста, выпустите меня отсюда!
Крик доносился из-за двери справа. Это был мужской голос, надрывный и отчаянный. Не оставалось сомнений, что человек, хозяин этого голоса, уже не первый час пытается выйти на контакт. Крик был очень тихим, никто даже не оспаривал того факта, что металлические двери в этом странном месте плохо проводят любые звуки.
– Эй! Ты меня слышишь?! – крикнул Сержант в ответ.
Сначала тишина, потом ответ:
– Слава Богу! Вы пришли, чтобы выпустить меня отсюда?
– Сиди спокойно, у нас есть ключи, – еще раз подал свой низкий, командный голос Сержант. – Иди сюда, скорее! – это предназначалось уже Писателю, который, не прячась, таращился на Актрису.
Писатель достал из кармана джинсов вязанку ключей и подошел к двери.
6.
Клерк практически выпал из двери прямо на Писателя. По его несчастному виду было понятно, что он готов обнять крепко-крепко каждого из спасителей. Но Писатель отстранился от новоиспеченного подопечного.