Город мертвецов и другие истории (сборник)
Шрифт:
Тело я скинул в канализационный люк.
Она не врала насчет непереносимости солнечного света. Может быть, обман заключался в причине, почему у нее было это заболевание, но суть от этого не менялась. Светило ненавидело меня, оно не хотело, чтобы я творил эти ужасы под его лучами, не осквернял старый-добрый свет. Но меня это устраивало.
После третьей жертвы, парня из бара, который хотел излить мне свою историю об ушедшей девушке, я впал в спячку. Мне было плохо, но не от крови, а от того, что я напоил его чуть ли не до преждевременной смерти.
И когда я выспался, я снова стал обычным
Я записался к психологу и настоял на том, чтобы наши приемы были в вечернее время, после захода солнца. Два сеанса мы просто разговаривали на отвлеченные темы, он, словно профессиональный сапер, прощупывал территорию вокруг, прежде чем приступить к работе.
В конце третьего сеанса я задал вопрос:
– Доктор, а что вы думаете о вампиризме?
– О, ну что вы, Дезмонд, это всего лишь сказки, которыми пугают детей в европейской глубинке, да по которым потом снимают дрянные фильмы.
– Но если бы вампиры существовали в наше время, какими бы они были, по вашему мнению, конечно?
– Однажды студентка задала мне такой вопрос. Я не ответил сразу. Нужно было немного подумать над ответом, чтобы он был верным, даже невзирая на шутливость самого вопроса. Я искренне полагаю, что такие люди очень больны. Полагая, будто убивая других, они забирают жизненную силу, так называемые вампиры лишь усугубляют свою болезнь, берущую начало в комплексе неполноценности, мании величия и хроническом одиночестве. Они хотят видеть себя творцами новой расы, но я не думаю, что они хотели бы общаться между собой.
Я был шокирован и не знал, как стоит отреагировать, чтобы не выдать себя. То есть я – обыкновенный псих? О нет, доктор, вы заблуждаетесь. Кровь помогает мне держать в узде тот разум, что я взрастил.
Вслух я лишь задал следующий вопрос:
– А что насчет инициации? Ну, вы знаете, что существует много легенд, о кольях, о крестах, о боязни солнца. Как можно объяснить передачу этого через укус?
– Эффект плацебо. Представьте себе, что вампир-донор растит себе будущего преемника и рассказывает ему все то, что, по его мнению, должен знать каждый вампир. И это происходит не раз и не два, а после акта инициации жертва начинает бояться всего происходящего вокруг, ведь нападение, испитие крови, насилие – это огромный стресс. Дальнейшее доделывают стереотипы о представлении вампиров в современном обществе.
Я улыбнулся. Забавно было слушать его потуги. Даже само слово «вампир» из его уст вызывало у меня ненависть.
– Дезмонд, а почему вы спрашиваете?
Сейчас я поставлю точку в своем повествовании.
Несколько предложений – и все будет кончено. Но только здесь.
Я уже собрал самые необходимые вещи, выкинул все оставшиеся; лишь стол и стул в комнате, чтобы я мог дописать последние строчки.
Не могу сказать, что бегство дается мне с трудом – дорога зовет, шепчет и дарит новые надежды. Дядя продаст мою квартиру и перешлет мне деньги в любую точку мира.
Оказывается, секретарша моего психолога поссорилась со своим мужем и задержалась допоздна в офисе. И в то время, когда я хотел спрятать труп доктора,
Теперь я отправляюсь в путешествие по стране. Что оно сулит? Мне неизвестно.
Я знаю лишь одно – эта история будет издана, а потом опубликована в интернете и ей суждено стать мифом, выдумкой, городской легендой.
Моя история.
История Дезмонда Блэка.
Хранитель
1.
В комнате пахло сыростью, а ощущение плесени во всех углах раздражало присутствием чего-то враждебного.
Сержант открыл глаза и уставился в грязный потолок, который никогда не был белым. Лампы дневного света мерцали всеми оттенками желтого и не слепили. Холодный пол впивался в спину.
Он поднялся на ноги, с трудом, и осмотрелся. В четырех стенах, лишь местами покрытых почерневшим от влаги кафелем, не было ничего кроме маленькой тумбы и двери. Дверь привлекла внимание Сержанта – она абсолютно точно была заперта, но не это заставило его задуматься. Тяжелая, металлическая дверь, укрепленная толстыми балками, никак не вписывалась в антураж то ли тюремной камеры, то ли комнаты в заброшенной психиатрической лечебнице.
Он подошел к двери и удостоверился в своей правоте – дверь плотно сидела на своем месте, не поддаваясь ни на йоту. Тогда Сержант осмотрел ее внимательней и заметил маленькое отверстие, прикрытое тонким листом алюминия. Похоже на замочную скважину, но без отверстия под ключ.
Сержант пытался вспомнить, как он оказался в этом месте, пока разминал уставшие ноги, обходя дверь из стороны в сторону. Но память была чиста.
Сержант знал, кто он, осознавал свои навыки. Но никаких следов воспоминаний о том, где он живет, с кем знаком, и как, черт подери, оказался в этом месте. Некто выкачал всю эту информацию, оставив лишь пустой шаблон идеального служителя закона.
Лампы гудели и потрескивали в такт мерцанию света, но Сержант держал свои эмоции под контролем. Судя по толщине двери и стен – кричать было бесполезно. Единственными, кто его мог услышать, были крысы, чье назойливое пищание доносилось из стен.
Он решил осмотреть тумбу – единственный предмет интерьера в комнате. И первый же ящик содержал в себе что-то из его прошлой жизни. Черный, как смоль, табельный пистолет, который Сержант узнал бы из тысячи. Это было похоже на встречу со старым товарищем, ощущение единства, как и то, что можно было понять о прохладе этого оружия, даже не беря его в руки.
Сержант взял свой пистолет, извлек магазин, повинуясь одним только рефлексам, и передернул затвор, извлекая патрон из ствола. Но ствол был пуст, а магазин – заряжен наполовину. Семь капсул со смертью, семь маленьких блестящих поделок, холодных и бесчувственных.
Повинуясь тому же импульсу, Сержант вернул обойму на место, перезарядил оружие и, не задумываясь, выстрелил в отверстие в двери.
Пороховые газы сразу ударили в нос, а когда бесконечное эхо утихло, то на месте алюминиевого листа зияла черная дыра с рваными острыми краями. Что-то щелкнуло, и дверь распахнулась.