Город С

Батарейкин Василий

Тома подняла глаза на Савельева и заплакала. Юрий Васильевич опустился на корточки.

– Ну что ты плачешь?

– У меня теперь есть свой компьютер. Спасибо, спасибо вам большое, спасибо Вам Юрий Васильевич, – проревела девушка, обнимая ноги мужчины.

– Ну, прекрати, давай лучше поговорим, – Савельев погладил Тому по голове, – вайфай у вас есть? Ну, интернет есть?

– Только у мамы в телефоне, – вытирая слезы, ответила девушка, – и я им иногда пользуюсь.

– В следующий раз приеду, сделаем вам вайфай, чтобы через компьютер в интернет выходить, – деловито произнёс Савельев. – Так как дела в интернате? Что нового? Может проблемы есть?

– Да нет, что вы. Все хорошо. Ребята

относятся ко мне тепло, учителя заботливые и добрые. Многие мальчики уже открыто курят, как взрослые. Как вы считаете, это плохо?

– Скажу тебе честно, я в их возрасте тоже курил. Но потом бросил, потому что понял, что мне это неинтересно и в жизни не поможет. Но, сейчас, я как злой дядя, осуждаю их и считаю, что это плохо, – рассмеялся Савельев.

Девушка рассмеялась в ответ.

– В следующем году у вас выпуск, – спокойно произнес Савельев, – как у тебя с учебой, уже думала, куда будешь поступать?

– Мне не интересна учеба, – несколько стыдливо произнесла Тома.

– Сейчас образование является залогом успешного будущего, – начал мужчина. – Ты уже взрослая, смотришь телевизор и конечно понимаешь, что есть города лучше нашего. Видишь ли, так устроена жизнь, что наш город уже никогда не будет мегаполисом с огромными развязками и метро. Достичь достойных вершин здесь не получится. Все ниши заняты, и места в них расписаны на несколько поколений вперёд. Это такая закономерность. Считай это менталитетом глубинки, но это на самом деле так. Поэтому, только знания, твои знания, помогут тебе уехать отсюда и найти себя в жизни. Ну и не без моей помощи, конечно, – Савельев присел перед девочкой и посмотрел на её лицо.

– Ой, а смотри, что у меня ещё есть. Твои любимые, – Юрий Васильевич, вышел в прихожую, – эклеры!

Из прихожей послышался шелест полиэтиленового пакета, после чего в дверном проеме появился Савельев с коробочкой пирожных.

– А давай мы с тобой сейчас чая попьём, – Юрий Васильевич поставил коробочку заманчиво пахнущих пирожных на стол.

– С удовольствием, – улыбнулась Тома. – Сейчас я все сделаю, – девушка повернула коляску.

– Ну что ты. Я сам.

Мужчина вышел из комнаты в прихожую. Прошёл мимо туалета и, включив свет, зашёл в кухню. Кухня была ему знакома. Юрий Васильевич знал, где лежат спички, где находятся кружки, и коробка с пакетированным чаем. Савельев потрогал металлический чайник, он был слегка тёплым, потом взял коробок, зажег спичку и включил конфорку. Синее пламя загудело под чайником. Юрий Васильевич прислушался: из комнаты доносился звук клавиш компьютера. Мужчина сел за кухонный стол и облокотился на стену. Часы на стене показывали половину второго. «Времени ещё много» – подумал Юрий Васильевич, и достал мобильный телефон. На экране отображались три смс сообщения, и два пропущенных вызова. Савельев нажал на экран и поднёс телефон к уху.

– Да. Чего звонил? Нашли? Молодцы! Ну и кто там, блядь? Ага! И что они хотели? Точно? А сейчас они, блядь, где? Вот пусть там и находятся в Буханихе, этой. Надо их из города выгнать на хуй. Ага! Ну, понял, Сергей Сергеевич, – Савельев опустил телефон, два раза нажал на дисплей и снова поднёс его к уху. – Да! Слушаю! Да! Чего, блядь? Рима Васильевна, я что, непонятно сказал? Мне такие работники, на хуй, не нужны. Все! Я сказал, все! – Савельев повысил голос, но осекся, прислушался и снова услышал стук клавиш. – До свидания! И не хуй мне звонить больше! – он опустил руку и сунул телефон в карман.

Чайник на плите забурлил.

Юрий Васильевич, встал, убрал телефонный аппарат в карман пиджака, выключил газ под чайником.

Открыв дверцы шкафа, справа над плитой Савельев достал две кружки и поставил их возле плиты. На полке ниже стоял пакет с растворимым кофе

и пачка с чаем. Мужчина взял коробку, достал два чайных пакетика и положил поочередно в каждую кружку по пакету, после чего закрыл коробку, убрал её в шкаф и закрыл дверцы.

Дверцы шкафа были оклеены клейкой пленкой, бирюзового цвета с изображением множества маленьких Эйфелевых башен, расположенных под разными углами. Плёнка на углах была оборвана, заляпана брызгами подсолнечного масла, раскалённого на скороде. Савельев опустил глаза на кружки.

– Тома, тебе не сильно горячий? – не отводя глаз от кружек, выкрикнул Юрий Васильевич.

– Да, да. Совсем холодный, – донеслось из комнаты.

Края кружек были отколоты. Одна кружка была белого цвета, с не отмываемым налетом от чая и кофе внутри. Вторая была темно синего цвета, с нанесённой фотографией здания городского музея и надписью «Город С. – город с историей».

Савельеву стало грустно. Он взял в руки чайник и налил воду в кружки. Одну заполнил полностью, вторую наполовину. Савельев ещё раз посмотрел на кружки, поднял глаза на шкаф, осмотрел кухню с пожелтевшим холодильником в углу, деревянным подоконником с потрескавшейся краской, вытертой клеенкой на столе, бегущим смесителем и былым эмалированным ведром, приспособленным под мусор, под мойкой. Юрий Васильевич не был человеком сентиментальным, он был человеком конкретным. Его характер отличался жёсткостью, а местами даже жестокостью. Но сейчас ему стало тоскливо. В голову лезли проблемы и заботы. Вспомнилась недостроенная баня на даче. То, что Жихарев должен на следующей неделе привести четыре куба вагонки, а Зимов обещал двух киргизов. Вспомнился сын, уехавший учиться в столицу, занимающийся, чем попало, только не учёбой. Вспомнился гараж с ржавыми воротами.

«Блядь, надо Семёнова отправить ворота покрасить», – пробурчал себе под нос Юрий Васильевич, наливая в наполовину заполненную кружку холодную воду из трёх литровой банки, стоящей возле плиты.

Мужчина вышел из кухни, прошёл в коридор, взял портфель с прихожей и вернулся обратно. Войдя на кухню, он положил портфель на стол, открыл его, покусывая губы, достал из него большую стеклянную ампулу. Надломив ампулу, Савельев вылил содержимое в кружку с разбавленным чаем, после чего убрал две части ампулы обратно в портфель. Юрий Васильевич почувствовал, как кровь приливает к вискам, как она пульсирует в венах, как работают сосуды. Лицо его покраснело, глаза налились кровью. Постояв минуту, наблюдая, как мутная жидкость в кружке снова превращается в чай, Савельев взял емкости и вышел из кухни.

– А вот и чай, Томочка, – Юрий Васильевич вошёл в комнату, держа кружки в обеих руках.

Девушка сидела за столом погружённая в мир кибернетики.

– Эй, давай пить чай, – ласково произнес Савельев, ставя кружки на стол, намеренно между девушкой и компьютером. – Успеешь ещё наиграться. Он теперь твой и никуда от тебя не убежит.

Савельев улыбнулся. Тома отодвинулась от стола и повернулась к мужчине.

– Я до сих пор не могу поверить, что у меня теперь свой компьютер. Я боюсь, что это сон и когда я проснусь, ничего не будет. Ни вас, ни компьютера. Ни всего этого, – Тома развела руками, намекая на пирожные и чай.

– Если хочешь, могу тебя ущипнуть, – улыбнулся Савельев и, взяв кружку, отпил из неё.

Тома засмеялась. Засмеялась по-девичьи звонко и искренне.

– Ну, все, кончаем шутить и веселиться. Пей чай, и так негорячий, так вообще остынет.

Девушка взяла пирожное. Дважды укусив эклер, Тома сделала глоток из кружки. Савельев внимательно наблюдал за происходящим. Он сопровождал взглядом каждый глоток и всем своим видом помогал сделать его, как щепетильный доктор помогает больному выпить принеприятнейшее лекарство.