Город тысячи зеркал 2. Фалькон
Шрифт:
– Ты что, решил установить рекорд по неожиданностям в моей жизни? – вымученно улыбнулся он. – Нашел, о чем спрашивать.
– Последователь, которого мне удалось победить, – сказал Элемрос. – Вполне возможно, что это был его план. Думаю, он и создал фальшивый маячок, чтобы заманить в наш мир ткота, а потом уничтожить город тысячи зеркал с помощью портала.
– Вполне себе логичное объяснение, – кивнул Ламбриль, после чего прозорливо посмотрел прямо в глаза Элемросу. – Хочешь сказать, что мы обходимся несправедливо с тем, кто спас наш мир?
– Да, – просто сказал Элемрос.
Ламбриль
– Девиз или если угодно кредо железных ангелов – хранителей города тысячи зеркал, – сказал он, – «закон один для всех». Мы следуем этому девизу с незапамятных времен. И он еще ни разу нас не подводил. Так что я расскажу тебе о полночных фреях, если таково твое желание, а потом ты уйдешь, так как у тебя нет фатумлимора.
Ламбриль твердо посмотрел на Элемроса.
– Я хочу знать, – едва слышно, но уверенно произнес Элемрос, – ради кого или во имя чего, то… существо… уничтожило моих родных, друзей и мою жизнь. Пусть потом я и забуду об этом, но сейчас я просто хочу знать.
Ламбриль кивнул.
– Трагичные вещи из прошлого должны исчезать под сенью этих колонн, но ты еще молод и хоть и вызвал у меня грустные воспоминания, но грусть эту я тебе прощаю, так как ты ведь не хотел ничего плохого, здесь это невозможно, я говорил. Ты выбрал удачный момент.
– Простите, – сказал Элемрос. – Ни моих родителей, ни мою сестру, ни друзей это знание не вернет, я понимаю, но…
– Ты хочешь знать. Я уже понял, и уже простил, – снова безмятежно улыбаясь сказал Ламбриль. – Значит фреи… Ты ведь знаком с историей Адама и Евы? В мире Селены о них слышали?
– Кое-что, – усмехнулся Элемрос.
– Ну так вот. Существует альтернативный вариант, по которому первой женой Адама была не Ева, а Лилит. Она была создана, чтобы во всем угождать своему мужчине, а потому не имела чувств. Представляешь, каково жить рядом с бесчувственной машиной, не способной ни любить, ни сострадать, ни сочувствовать? Только служить. Адам быстро пришел в ужас и возжелал, чтобы рядом с ним был такой же живой и полный чувств человек, как и он сам. Так что Ева стала таким же человеком, как и Адам и вместе они создали полноправный союз, в котором и начался род человеческий. Лилит же вполне логично решила, что Ева заняла ее место и это был тот момент, когда она познала боль. Ну а познав боль, Лилит познала и гнев, а потому поклялась истреблять детей Адама и Евы в любом из миров. К слову, это не было проявлением эмоций, лишь бесчувственная, бесчеловечная реакция. Если уж мстить, то так, чтобы больше ни у кого и никогда не возникало желания сделать тебе больно еще раз.
– Я ее где-то понимаю, – прошептал Элемрос.
– Ну конечно ты ее понимаешь, – кивнул Ламбриль. – Боль и гнев, вполне понятные и абсолютно человеческие чувства. Вот только если ВСЕ, что у тебя есть, это боль и гнев, то ты уже не совсем человек. Вернее, те поступки, что ты совершаешь, руководствуясь лишь двумя этими чувствами, обязательно сделают тебя чудовищем. Именно поэтому те, кто называли себя полночными фреями или потомками Лилит, были способны на самые страшные злодеяния, о которых я не буду рассказывать здесь, под сенью этих
Элемрос ощутил неприятный холодок, подкатывающий к горлу. Казалось, погода внезапно испортилась. Хотя по-прежнему светило солнце и теплый свет все также ласкал кожу лица. Элемросу ужасно не хотелось задавать следующий вопрос, но со все усиливающимся страхом внутри, он тем не менее спросил, так как должен был знать:
– У них был… какой-нибудь еще… лозунг, девиз… что-то в этом роде?
– Хм, – нахмурился Ламбриль, – людей они называли «отродья Евы», ну и …ах, да, у них была еще клятва… как же это… «Клянусь кровью Лилит-перворожденной», кажется так.
Элемрос сглотнул и поднял голову. Ламбриль стоял перед ним серьезно глядя прямо ему в глаза. И он больше не улыбался.
– К чему все эти вопросы? – спросил Ламбриль. – Почему тебя интересует эта древняя тьма? Железные ангелы уничтожили полночных фрей еще на заре времен. Лишь потому наши обитаемые миры способны жить без угрозы уничтожения или участи еще более страшной чем смерть. Той, что способны изобрести только потомки Лилит.
– Она действительно существовала? – Элемрос с трудом вытолкнул эти слова из пересохшего горла.
– Да неважно, существовала она или нет, – пожал плечами Ламбриль, хмурящийся все сильнее и сильнее. – Если большое количество людей почитают кого-то настолько, что готовы жить и умереть по законам этой личности, совершенно неважно, существовала она или нет на самом деле. Для жертв потомков Лилит абсолютно неважно, замучили их ради реального или выдуманного персонажа… А теперь говори, к чему все это?
У Элемроса не было ни желания, ни, как он подозревал, возможности скрывать правду. Поэтому он все честно рассказал. Не забыв «отродье Евы» и «клянусь кровью Лилит-перворожденной», которые услышал от «Марты»
Ламбриль немного успокоился.
– Последователь, который тебе попался, – сказал он, – был чрезвычайно… традиционен, так сказать. Произнес все ритуальные фразы полночных фрей. И пытался мстить в стиле дочерей Лилит.
– Ничего личного, значит, – усмехнулся Элемрос. – Он порушил мою жизнь просто потому, что я «отродье Евы»?
Ламбриль сочувственно посмотрел на него.
– Может быть не так плохо будет… забыть обо всем? – тихо спросил он.
Элемрос посмотрел на вершины Имбраильских гор.
– Жаль, что нельзя забыть только плохое, – сказал он.
После чего резко повернулся к Ламбрилю. Элемрос, как всегда, решил не откладывать дела в долгий ящик.
– Как это будет? – спросил он.
– Ты переместишься обратно в свой мир, – спокойно сказал Ламбриль. – Очнешься где-нибудь и все решат, что ты один из тех, кто потерял память по неизвестной причине. Как я понял, у тебя огромное наследство, так что жизнь твоя будет легкой и беззаботной настолько, насколько это возможно для наследника большого состояния.