Город тысячи зеркал 2. Фалькон
Шрифт:
– Вечное утро, – негромко прокомментировала Фелисия. – Как там внизу вечная ночь.
Элемрос машинально кивнул, глядя на гигантскую плиту, стоявшую слева от террасы. Массивная глыба из черного гранита доставала почти до потолка. Камень был отполирован настолько тщательно, что, если бы на него падал хоть один луч солнца, в обелиск можно было бы смотреться как в зеркало. Но он стоял в тени, а потому Элемрос поначалу видел лишь непроглядную тьму.
– Стела героев, – негромко сказала Фелисия. – Те, кому посчастливилось найти фатумлимор, здесь увековечены.
Заинтересованный
– Все те, кто прошел церемонию отражения загораются в глубине этой стелы, – сказала Фелисия, осторожно прикасаясь к черной поверхности. – Свет Ваа Лимор, который пробуждается в душе каждого призванного продолжает гореть там, в этом бесконечном космосе. Приглядись…
Элемрос присмотрелся и увидел, что некоторые из огоньков светят намного ярче. Примерно так выглядят созвездия на нашем с вами небе.
– Эта – камень Роримеля, – прошептала Фелисия, показывая на морозно-синюю звездочку на самом верху стелы, – железного ангела, создавшего величайшую технику фехтования и построившего Первую кузню. Если бы не он, проигранных битв со злом было бы несоизмеримо больше… Этот изумрудный огонек Синтии Марибель, единственной бастерии, получившей второй фатумлимор. Первый открыл, что она – бастерия, и однажды, во время очередного путешествия, когда Синтия искала своего призванного и никак не могла найти, она вдруг поняла, что тропу на сей раз она должна открыть только для себя. После этого Синтия снова прошла церемонию отражения, стала Первопроходцем и нашла великое множество миров и при ней число призванных увеличилось вдвое, а значит и света в холодной пустоте космоса стало в два раза больше.
Фелисия внимательно посмотрела на завороженно смотрящего в глубины стелы Элемроса.
– Это стела призванных, хоть все и называют ее “стела героев”, – серьезно сказала она. – Свет каждого призванного горит в ее глубинах, ну а свет героев просто горит в ней особенно ярко. Ты нашел фатумлимор и как знать, может быть и твой свет когда-нибудь загорится на этом черном небе ярче других.
Фел подошла к Элемросу и взяла его руки в свои.
– Ты уйдешь отсюда и забудешь и меня и Илорию и Ламбриля и все, что видел здесь, но этот город, и все, кто приходят в него всегда смогут увидеть твой свет и обрести надежду на то, что никакая тьма не бывает непроглядной.
– Так тому и быть, – прошептал Элемрос, чувствуя, как сильно сжимается сердце. – Может и к лучшему будет забыть тех, кого можешь больше никогда не увидеть.
Руки Фелисии едва заметно вздрогнули, однако она ничего не сказала.
Сказал Ламбриль, вышедший из-за стелы. У Элемроса закралось смутное подозрение, что Ламбриль стоял там все это время, выжидая подходящего момента.
– Церемония отражения раздует пламя – ясным, серьезным голосом сказал он, – однако, чтобы огонь вспыхнул, спичка должна сгореть. Пойдем наверх, на дневной
– У меня так много вопросов, – взмолился Элемрос. – Можете хотя бы…
– Извини, друг мой, – все так же серьезно сказал Ламбриль. – Мы не даем здесь ответов, мы даем лишь возможность найти их самому.
Голос перевозчика внезапно потерял суровость и Ламбриль рассмеялся, махнув рукой, словно признаваясь в том, что долго хранить серьезность он попросту не в состоянии.
– Давай, один вопрос. Только один! И пойдем наверх.
Ламбриль посмотрел на Элемроса, а тот совершенно растерялся. Представьте, что вдруг вам представилась возможность получить ответ на любой вопрос, вы бы не растерялись?
Поэтому не судите строго, но из песни слов не выкинешь.
– Я вернусь сюда, – спросил Элемрос. – Когда-нибудь?
Ламбриль рассмеялся.
– Ну откуда же мне знать, приятель? – воскликнул он. – Если я смотрю на младенца, я же не могу сказать, кем он станет и куда его приведет выбранный им путь. Ты скоро посмотришься в свое зеркало и тогда и только тогда узнаешь, кто ты и что ты. Куда тебе предстоит идти и что сделать.
Ламбриль положил руку Элемросу на плечо и с легкой улыбкой посмотрел ему в глаза.
– Сегодня ты в каком-то смысле родишься заново, а что из тебя вырастет… посмотрим. Камни озера Лимор не попадают к случайным людям, так что взбодрись. Из бесконечного числа живых существ, населяющих бесконечное число миров у тебя очень хорошие шансы когда-нибудь поселиться здесь и обрести заслуженный мир и покой.
– Как у тех альпийских крестьян? – прямо спросил Элемрос.
Ламбриль погрозил ему пальцем.
– Это уже второй вопрос, а я твердо решил расщедриться только на один ответ.
– Как только поймешь, что делает тебя счастливым, – тихо сказала Фелисия, беря Элемроса за руку, – оно найдется именно здесь, в городе тысячи зеркал, если… когда ты сюда вернешься.
– Ну или в его окрестностях, – подхватил Ламбриль. – Все, все, замолчали. Пора уже начать то, ради чего все здесь собрались.
С этими словами перевозчик устремился вверх по очередной витой лестнице на дневной этаж.
Глава шестая
Здесь было тепло, уютно и по-домашнему солнечно. Дневной этаж походил на роскошный бальный зал в каком-нибудь дворце. Сияющий паркетный пол медового цвета, гигантская люстра, свисающая с потолка, украшенного изящной лепниной…
И очень… очень… очень много людей.
Здесь были подростки, дети, несколько взрослых и пара довольно-таки пожилых людей. Все они были разными, разных рас и полов, как и положено, но всех их объединяло одно. Рядом с каждым из них была чрезвычайно миловидная девушка.
– Бастерии со своими призванными, – пробормотал Элемрос, с интересом осматриваясь вокруг. – Вы всегда все такие симпатичные?
– Так уж повелось, – Фелисия дружелюбно кивала направо и налево, отзываясь на приветствия своих… коллег, скажем так. – Думаешь девушки, превращающиеся во время путешествий между мирами в котов, могут выглядеть как-то по-другому?