Город золотых теней

Уильямс Тэд

– Давай помогу, пап. – Она отложила пульт и взяла у него сумки. – Ты мне принес таблетки от головной боли?

– Да, да, – ответил он, точно походы по магазинам были его пожизненной каторгой. На самом деле он ходил за продуктами второй или третий раз в жизни. – И таблетки, и все остальное. Эти, в магазине, они там тронутые. Берешь всего ничего, а в очереди стоишь со всеми.

Рени улыбнулась.

– Ты ел?

– Нет. – Длинный Джозеф нахмурился. – Забыл приготовить.

– Я тебе сварю что-нибудь. Завтра тебе с утра самому разогревать

придется – я ухожу рано.

– Куда еще?

– Это единственное время, когда я могу спокойно поработать в лаборатории.

– Все-то тебя дома нет, девочка. – Отец мрачно опустился на кровать. – Все-то меня одного оставляешь.

– Я пытаюсь как-то помочь Стивену, папа. Ты же знаешь. – Рени постаралась не хмуриться, вытаскивая из сумки упаковку пива и пряча ее под стол, потом подоткнула халат, встала на колени на сизалевом коврике, пытаясь отыскать пакет муки из маниоки. – Я много работаю.

– Ты на работе пытаешься помочь Стивену?

– Пытаюсь.

Пока Рени жарила оладьи на портативной галогеновой плитке, отец подтащил пульт к себе и пролистал пару страниц «Палеолитической Мезоамерики».

– Это еще о чем? Целая книга о каких-то мексиканцах. Это не они, часом, вырезали у людей сердца и ели?

– Кажется, да. – Рени подняла голову. – Ацтеки практиковали человеческие жертвоприношения. Но я ее еще не читала. Мне кажется, что Сьюзен оставила мне эту книгу.

– Угу. – Отец фыркнул и закрыл опус Боливара Атаско. – Богатая белая женщина из богатого старинного дома – и что она тебе оставила? Книгу?

Рени закатила глаза.

– Папа, это не… – Она вздохнула и перевернула оладьи на сковороде. – Папа, у Сьюзен есть родственники. Она получат наследство.

Отец хмуро взирал на книгу.

– Ты сказала, что они не пришли в больницу. Когда я буду умирать, девчонка, только попробуй не явиться. А то… – Он умолк и подумал секунду, потом с ухмылкой раскинул руки, точно охватывая и комнатушку, и немногие их уцелевшие вещи. – А то я отдам это кому-нибудь другому.

Рени огляделась, не сразу сообразив, что он шутит. Рассмеялась она не только от радости, но и от удивления.

– Обязательно приду, папа. Страшно подумать, что кто-то заберет мой любимый коврик.

– Тогда не забудь. – Длинный Джозеф вытянулся на постели, страшно довольный собой, и закрыл глаза.

Рени уже начинала засыпать, когда зазвонил пульт. Испуганная, она нашарила в темноте выключатель – в такой поздний час ничего хорошего ей сообщить не могли. Отец всхрапнул и повернулся на бок, бормоча во сне что-то неразборчивое.

– Алло? Кто это?

– Я Мартина Дерубен. – Фамилия была произнесена правильно, по-французски. – Зачем вы меня искали? – Женщина говорила по-английски с акцентом, голос ее был низок и уверен, точно у диктора на вечернем радио.

– Я не… то есть… – Рени села, включила изображение, но экран оставался темным – собеседница ее предпочла сохранить инкогнито.

Рени уменьшила громкость, чтобы не разбудить отца. – Извините, если это показалось… – Она запнулась, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Она понятия не имела, насколько близко была Сьюзен знакома с этой женщиной и насколько ей можно доверять. – Ваше имя мне назвала знакомая. Я решила, что вы можете помочь… что вы можете быть как-то связаны… с одной моей семейной проблемой. – Если эта женщина сумела найти ее по нескольким запросам, врать не имеет смысла. – Меня зовут Ирен Сулавейо. У меня не деловая проблема. Я не хочу причинять вам неприятности или лезть в ваши дела… – Она потянулась за сигаретой.

В темноте долгая пауза казалась еще более долгой.

– Какая знакомая?

– Что?..

– Какая знакомая назвала вам мое имя?

– Доктор Сьюзен Ван Блик.

– Она просила вас позвонить мне? – В голосе женщины прозвучали неподдельные удивление и гнев.

– Не совсем. Послушайте, извините меня, но мне как-то неловко обсуждать это с незнакомым человеком по телефону. Может, мы могли бы встретиться? В каком-нибудь безопасном месте?

Женщина неожиданно рассмеялась, хрипловато, покашливая. Еще одна курильщица, подумала Рени.

– На полдороге между Дурбаном и Тулузой? Миз Сулавейо, я звоню из Франции.

– О…

– Но могу уверить вас, что во всей Южной Африке не найдется лучше защищенной телефонной линии, за исключением нескольких правительственных и военных. Так что это значит – доктор Ван Блик вроде как просила вас позвонить, а вроде нет? Может, мне стоит спросить у нее самой?

Рени вздрогнула, но потом поняла, что женщина еще не знает, или делает вид, будто не знает, о том, что случилось.

– Сьюзен Ван Блик умерла.

Молчание длилось несколько секунд.

– Умерла? – переспросила женщина тихо. Если эта Мартина только изображала неведение, то она была талантливой актрисой.

Рени выудила из пачки очередную сигарету и рассказала ей о случившемся, не упоминая о собственном участии. Очень странным казалось сидеть вот так в темноте, пересказывая события последних дней незнакомке из Франции.

«Незнакомке, которая говорит, будто она из Франции, – поправила себя Рени. – И утверждает, что она – это она, если уж на то пошло». Трудно было привыкнуть к штучкам из романов «плаща и шпаги», но в сети ничего нельзя принимать на веру.

– Мне очень, очень жаль, – произнесла женщина. – Но мне все не понятно, чего вы хотите от меня.

– Я уже говорила, что мне неуютно обсуждать это по телефону. – Поразмыслив, Рени пришла к выводу, что, если ее собеседница действительно звонит из Европы, довериться телефону все же придется. – Но, кажется, у меня нет выбора. Вам говорит что-нибудь имя «Боливар Атаско» или название книги…

– Стоп. – Короткий всплеск статики. – Прежде чем мы продолжим беседу, я должна сделать несколько запросов.