Город золотых теней
Шрифт:
Джереми Дако маячил в дверях лифта.
– Не могу больше смотреть на это. – Глаза его покраснели. Казалось, со времени их первой встречи он постарел на десять лет. – Слишком злюсь, и тоска берет.
– Ничего. – Рени пропустила Ксаббу и погладила Джереми по плечу. – Спасибо, что пустили нас посмотреть. Надеюсь, мы найдем что-нибудь. Если вы нам понадобитесь, мы поднимемся наверх.
– Полиция тут уже побывала. Думаю, вы можете трогать все, что вам вздумается.
Джереми опустил сумки Рени на пол и нажал на кнопку. Двери закрылись,
– О Господи… – К горлу подкатила жгучая кислота. Рени сглотнула. Она не ожидала таких разрушений. Те, кто безжалостно избили Сьюзен, потрудились в ее лаборатории с пугающей старательностью. – Тут, должно быть, без кувалды не обошлось.
Все до одного столы были разломаны, содержимое ящиков – разбито. Обломки корпусов и осколки деталей покрывали пол полуфутовым слоем пластиковой мезги, головоломкой без отгадки. Экраны на стенах тоже были разбиты, электроника – вырвана через иззубренные дыры, кабели болтались, точно кишки у жертвы инквизиции.
Ксаббу сидел на корточках, просеивая между пальцами кусочки пластика.
– Безусловно, – заметил он, поднимая глаза, – это не работа грабителей. Никакой вор не станет тратить столько времени на разрушение дорогостоящего оборудования, даже если пришел только за деньгами.
– Глазам своим не верю. Господи всевышний, ты только посмотри.
Сама всеобщность разрушения таила в себе некое жуткое очарование – энтропия в картинках для школьников.
«Берегись, – безмолвно предупреждало разорение. – Есть вещи, которых не восстановишь, если только само время не повернется и не поползет вспять».
Рени попыталась представить текущее обратно время, как видеоролик на реверсе – осколки слетаются на места, предметы обретают прежнюю форму, столы поднимаются на ножки, как пробуждающиеся звери. А раз уж время пущено вспять, вернется и Сьюзен – искра жизни возвращается в холодное тело, стягиваются кости, пятна сухой крови, скрытые под обломками, разжижаются, стекаются, как капельки ртути, подпрыгивают с пола, втягиваясь в заживающие раны. И сама смерть бежит, поджав хвост.
Рени передернуло. Силы разом оставили ее от ужаса и отчаяния.
Она глянула на хрупкую спину Ксаббу, задумчиво перебирающего обломки приборов, и снова почувствовала на плечах груз ответственности. Ощущение было в эту секунду даже приятным – она нужна людям. Сьюзен больше нет, ее не вернуть – так лучше думать о настоящем, о проблемах, которые можно решить. Рени глубоко вздохнула, раскрыла одну из принесенных из политеха сумок и вытащила небольшой стационарный узел. Руки ее тряслись. Она расчистила на полу пятачок близ розетки и подключила узел.
– Будем надеяться, что у этой штуковины хватит мощности на домовую систему, – проговорила она, довольная, что голос ее не подрагивает. Кризис миновал. – Джереми сказал, что свет и все остальное ему пришлось включать вручную, поскольку бандиты, кажется, вывели систему из строя.
– А обычные преступники способны на это?
– В наши дни хватает подпольных взлом-программ, и некоторые очень дешевы. Но я не думаю, что Сьюзен могла оставить свой дом
Ксаббу нахмурился.
– Но разве полиция уже не осмотрела ее?
– Разумеется, осмотрела. Убийство богатого, известного профессора. Джереми сказал, что они тут три дня толклись – вместе с частной службой охраны. Нам с тобой тоже задали немало вопросов насчет того обеда. Но даже если они нашли что-то, с нами, гражданскими, никто делиться не станет – я уже пыталась что-нибудь разузнать, и Джереми тоже. Может, через полгода до нас и снизойдут, только поздно уже будет. – Рени включила стационарный узел, и тот ожил, замигав огоньками. Машина была хорошая, азиатского производства; если Рени ее на обратном пути уронит, то расплачиваться будет добрых полгода. – Посмотрим, что осталось и будет ли система с нами говорить.
Рени обмякла в кресле. Дако подлил ей чаю.
– Ваш друг тоже хочет?
– Наверное. – Она пялилась на дымящуюся чашку, слишком усталая, чтобы ее поднять.
Дако поколебался, потом сел напротив Рени.
– Вы нашли что-нибудь, что поможет поймать этих… убийц?
Пальцы его, сжимающие чашку, дрожали. Каково же ему было, подумала Рени, возвращаться в этот дом в первый раз после смерти Сьюзен?
– Нет. Они запустили в домовую систему разрушитель. Я опробовала все алгоритмы восстановления, которые знаю, но… Удивительно, что тут вообще еще что-то работает.
– Доктор все системы запараллелила, – ответил Джереми с тихой гордостью. – Она это так называла. На случай аварии.
– Ну а эти ублюдки запараллелили свою работу. Они не только вывели систему из строя, они разбили все «железо», которое нашли.
В кухню вошел Ксаббу, держа что-то в ладонях. Сердце Рени вдруг заколотилось.
– Что это?
– Я нашел это, когда выходил. Оно застряло между стеной и столешницей. Но я не могу понять смысла.
Рени вцепилась в бумажку и разгладила ее. Первым же словом было ее имя – Ирен. А под ним, узнаваемым дрожащим почерком Сьюзен были написаны слова « Атаско» и « Палео М.».
– Никаких ассоциаций, – проговорила она, подумав. – Этой бумажке может быть несколько месяцев – никто не сказал, что это обо мне, а не о какой-то другой Ирен. Но мы проверим. Хоть какой-то след.
Джереми странные слова тоже ничего не говорили. Вспыхнувший было энтузиазм приугас.
Ксаббу сел за стол.
– Проходя через гостиную, – произнес он серьезно, – я снова увидал картину. Наскальную роспись. – Взгляд бушмена уперся в стоящую перед ним чашку. Рени подумала, что сцена напоминает спиритический сеанс. – Мне очень стыдно, – неожиданно договорил бушмен.
– За что?
– Боюсь, я смутил доктора Ван Блик, говоря об этой картине. Она была доброй женщиной. Мне кажется, она ценила в этой картине ее значение, пусть и принадлежала к другому народу.