Город золотых теней
Шрифт:
Ксаббу аккуратно вытащил выбранные им решетки из таблицы. Пока остальные заполняли освободившееся пространство, он перегнул квадраты по диагонали, а из получившихся треугольников проворно сложил граненый шарик.
– Ты просто молодец. – Рени была довольна его успехами, хотя и понимала, что ее заслуги в том нет – редко попадались ученики с такими природными способностями и упорством. Очень немногие могли приспособиться к противоестественным законам сетьпространства так быстро и в полной мере, как он.
– Могу я это убрать? – спросил бушмен. – Рени, пожалуйста. Мы готовились все утро.
Она взмахнула рукой, и контрольная
Не то чтобы существовал такой зверь – простой поход во Внутренний Район, по крайней мере для таких, как она. Возможно, чужаки столкнутся с барьерами, которые не смогут преодолеть, как бы ни готовились, но Рени не хотела, чтобы их разоблачили и изгнали из-за какой-нибудь нелепой ошибки, которую легко было предотвратить. Кроме того, если в Карнавале и правда творится нечто незаконное, то, обнаружив вторжение, преступники станут осторожнее и, может быть, даже уничтожат улики.
– Я не хотел бы вас обидеть, Рени, – сим Ксаббу поднял руки в жесте примирения, уголки рта поднялись в механической улыбке, – но я думал, что вам станет намного легче, если мы примемся за дело.
– Наверное, ты прав. Отключиться и выйти.
Все исчезло. Рени подняла забрало и вновь оказалась в знакомой, честной, обшарпанной реальности «упряжной комнаты» политеха. Бушмен стащил с себя шлем, моргнул и улыбнулся.
Рени машинально еще раз проверила свой мысленный список. Пока Ксаббу сдавал последние экзамены – как донесли слухи, с ожидаемой легкостью, – она создала не просто псевдонимы, под которыми они могли бы проникнуть во Внутренний Район, но и несколько запасных личностей. Если дела пойдут неладно, можно будет сбросить с себя старые имена, как кожу. Но подготовка потребовала сил. Создать фальшивое удостоверение личности в сети почти так же трудно, как подделать реальный паспорт, да и процедуры во многом схожи.
Большую часть последних дней Рени провела в глухих углах сети. По виртуальным эквивалентам темных переулков Лямбдамага шлялись разные мрачные личности, для которых смена личин была рутинной работой, но Рени в конце концов решила обойтись без их услуг. Если она наткнется на что-то важное, преступники первым делом начнут опрашивать торговцев личинами, а из тех ни один не даст и гроша за профессиональную этику, когда под угрозой окажутся их жизни.
Так что, сидя на кофеине и сахаре и смоля одну за одной теоретически неканцерогенные сигареты, Рени осуществила то, что старые сетевики называли акису. Она обшарила сотни полузабытых банков данных, копируя обрывки сведений, вставляя фальшивые перекрестные ссылки в тех базах, защита которых давно устарела или ослабла. Ей удалось создать для себя и Ксаббу достаточно устойчивые фальшивые личности и, как она надеялась, даже систему подстраховки, на самый пожарный случай.
По ходу дела она узнала кое-что и о «Мистере Джи» – почему и муштровала Ксаббу все утро. У клуба успела создаться очень дурная репутация, и вмешательство в его дела грозило серьезными неприятностями уже в реальном мире. Несмотря на первоначальное свое нетерпение,
Она перевела дыхание. Хватит. А то у нее разовьется синдром беспокойства, и она будет по пять раз проверять, закрыта ли дверь.
– Ладно, – произнесла она. – Поехали.
Они проверили напоследок свои упряжи, свисавшие с потолка путаницей лямок и шнурков, позволяющих сетевикам двигаться в ВР свободно, как в реальном мире, без опасения врезаться в реальную стену. Блоки подняли их, и Рени с Ксаббу повисли в центре комнаты, как пара марионеток в выходной день кукольника.
– Мои приказы выполняй, не раздумывая. Нам нельзя ошибаться – мы рискуем жизнью моего брата. На все вопросы я отвечу после. – Рени еще раз убедилась, что никакой проводок упряжи не запутается, и закрыла забрало. Вспыхнул экран, и ее окружила искристая мгла пустой сети. – И помни: хотя выделенный канал нам предоставляет Внутренний Район, а не клуб, когда мы окажемся внутри, лучше подозревать, что нас подслушивают.
– Я понимаю, Рени. – Голос Ксаббу звучал бодро – удивительно, если учесть, что за это утро она успела дважды предупредить его о слежке.
Рени взмахнула руками – и они отправились.
Ожидающая у входа во Внутренний Район толпа напоминала яркое шумное пятно. Многоязычный гомон ударил по ушам. Сообразив, что из опасения пропустить какую-нибудь улику, она сдуру повысила порог сенсорного восприятия, Рени шевельнула запястьем, и шум стих до приемлемого уровня.
После долгого стояния в очереди подпрыгивающая от нетерпения Рени добралась до дежурной на входе, вежливой и на удивление не придирчивой. Та просмотрела фальшивые удостоверения прибывших, после чего поинтересовалась, действительна ли еще причина визита, указанная в пакете.
– Да. Я пришел проверить здание, на которое к нам поступали жалобы. – Согласно личине, Рени работала на крупную нигерийскую компанию по программному обеспечению, очень плохо защищавшую свои архивы, а Ксаббу считался ее стажером.
– Сколько вам потребуется времени, мистер Отепи?
Рени поразилась: вот это доброжелательность! Она не привыкла к снисходительным бюрократам. Настороженно оглядев улыбающийся сим, она попыталась сообразить, а не марионетка ли это для особо вежливого обслуживания.
– Трудно сказать. Если проблема несложная, я могу и сам справиться, но вначале нужно провести полную диагностику.
– Восемь часов?
Восемь! Рени знала людей, которые заплатили бы несколько тысяч кредитов за столь долгий период доступа, – кстати, если у нее останется неиспользованное время, его стоит продать. Рени поразмыслила, не попросить ли больше – может, эта марионетка – как сломанный игральный автомат, который так и сыплет монетами, – но решила не искушать судьбу.
– Этого вполне достаточно.
Мгновение спустя они уже парили над самой землей на монументальной Привратной площади.
– Ты этого не понял,– сказала Рени Ксаббу по выделенке, – но только что ты видел чудо.
– Какое
– Бюрократа, который делает свое дело.
Бушмен повернулся к ней. Лицо дорогого сима, который Рени одолжила ради этого визита, озаряла полуулыбка.