Город Звёзд

Хоффман Мэри

* * *

Арианна не могла уснуть. Она стояла на балконе отведенных ей в папском дворце покоев. Внизу залитое лунным светом Поле было испещрено густыми тенями. По краям его виднелись собравшиеся вокруг лошадей маленькие кучки людей. По временам они организовывали пробный старт, и лошади мчались галопом по круговой дорожке. Три круга по часовой стрелке. Со стороны Поля доносились раскаты смеха, и всё же в том, что среди ночи здесь собралось столько людей, было и что-то таинственное.

Она всё еще продолжала смотреть на Поле, когда вышедший на балкон Родольфо молча присоединился к ней.

Крупная и сильная, но явно не предназначенная для участия в Звездных Скачках лошадь несла на себе двух всадников — мужчину и женщину. Одеты они были как-то странно, хотя цвета их платья различить в лунном свете было почти невозможно.

— Кто это? — спросила Арианна, когда пара эта подъехала к стартовой черте.

— Похожи на Дзинти, — ответил Родольфо. — Кочевое племя. Они съезжаются сюда на праздник своей богини. Его отмечают в тот же день, когда происходят Скачки.

Они начали наблюдать за ходом импровизированной скачки. Серая лошадь, неся двух всадников с той же легкостью, с какой другие несли одного, выиграла заезд, на четверть корпуса опередив соперника. Когда всадники соскочили на землю и женщина повела своего спутника с Поля, Арианна негромко ахнула.

— Он же слепой!

— Дзинти, в отличие от других людей, умеют видеть не только глазами, — ответил Родольфо. — А тебе не пора спать?

— Не могу уснуть… Как ты думаешь, мы правильно поступили, приехав сюда?

— Думаю, что опасность нам не грозит, если ты это имела в виду, — ответил Родольфо. — Как бы ни обстояло дело какое-то время назад, Никколо сейчас слишком занят болезнью сына, чтобы устраивать нам какие-то неприятности.

— А как насчет той неприятности, которую он уже устроил? — спросила Арианна.

— Ты имеешь в виду Гаэтано? Он как-то осложняет тебе жизнь?

Арианна пожала плечами.

— Всё оказалось труднее, чем я представляла. Он и впрямь понравился мне, а сейчас он страшно расстроен из-за болезни брата. Тяжело будет ответить ему прямым отказом.

— Ты считаешь, что, ухаживая, он вкладывал в свои слова и частицу сердца?

Арианна ничего не ответила.

— Сегодня утром я видел Лючиано, — сказал Родольфо.

— Как он? — нетерпеливо спросила Арианна.

— Очень беспокоится. Хочет увидеть тебя, но сюда прийти не может. Герцог Никколо вбил себе в голову, что Лючиано и его товарищ каким-то образом связаны с попыткой самоубийства его сына.

— Но это же смешно! — воскликнула Арианна. — Ничего подобного Лючиано никогда бы не сделал.

— Я подумал, что ты, быть может, хотела бы встретиться с ним где-нибудь на нейтральной территории, — сказал Родольфо. — Я предложил Гаэтано свозить нас завтра в Белле Винье. Лючиано встретит нас там.

Джорджия обнаружила, что не знает, чем заполнять свои дни в Лондоне. Она много спала, наверстывая потерянные в Реморе часы. Ей уже приходило в голову так же, как это приходило прошлым летом в голову Лючиано, что всё ее приключение закончится после того, как в сентябре она снова пойдет в школу. От этой мысли становилось невыносимо грустно. Посещения Талии станут случайными вылазками, чем-то вроде экскурсий, чтобы повидать Чезаре

и его семью. После Скачек Лючиано наверняка вернется вместе с Арианной и Родольфо в Беллецию, и там Джорджия уже не сможет навещать его. Ее талисман способен переносить ее только в Ремору, а за один день добраться оттуда в Беллецию нет никакой возможности. Гаэтано и его семья после смерти Фалько возвратятся в Джилью, а туда, хотя она и ближе к Реморе, чем Город Масок, тоже за один день не доберешься.

Оставалась всего одна неделя, которую Джорджия могла провести в Талии вместе со всеми своими друзьями и врагами. Теперь, когда все Странники — во всяком случае, те, о которых Джорджия что-либо знала — собрались вместе, у нее возникло ощущение приближающегося кризиса. Джорджия, правда, не знала, в чем он будет состоять. Связан ли он с опасностью, угрожающей Лючиано и ей самой?

За себя Джорджия не слишком опасалась. Пока талисман остается при ней, она всегда может вернуться в Англию. А вот Лючиано может быть убит в Талии, если герцог Никколо решит таким образом отомстить за смерть своего сына. И тогда Джорджия потеряет своего друга уже во второй раз.

И тут Джорджия вспомнила, что Лючиано был однажды захвачен и у него при этом отобрали его талисман — он рассказывал ей эту историю. Если то же самое случится с Джорджией, она станет такой же, как лежащий сейчас в Реморе Фалько, такой же, каким был Люсьен, когда его родители разрешили отключить поддерживавшую его жизнь аппаратуру.

Подобные мысли вгоняли Джорджию в холодный пот, и она со всё большим нетерпением стремилась возвратиться в Ремору и выяснить, что же там происходит. Кроме того, она сгорала от желания побольше узнать о Сильвии. Если она та самая женщина, которая будто бы была убита по приказу герцога Никколо, то как она решается появляться в Реморе? И почему Беллецией правит не она, а ее дочь?

Когда Джорджия следующий раз появилась в Реморе, беллецианская карета готова была уже тронуться в путь.

— Садись, — помахав Джорджии рукой, крикнул Лючиано. — Мы отправляемся в Белле Винье.

Детридж сидел в карете в прекрасном, судя по всему, настроении.

— Добро пожаловать, Джорджи, — сказал он. — Мы вознамерились посетить руины рассенанского поселения. И случиться может, встретим там и других, то же намерение возымевших!

Сидевший в углу кареты Лючиано улыбнулся, и Джорджия почувствовала, что у нее потяжелело на сердце.

И впрямь, в Белле Винье их карета остановилась рядом с другой каретой, украшенной гербом ди Кимичи — лилией и флаконом благовоний. Спрыгнув на траву холма, где она была прошлый раз вместе с Гаэтано и Фалько, Джорджия увидела стоявших на вершине людей. Родольфо, Гаэтано и стройная, элегантно одетая молодая женщина, которая не могла быть никем иным, кроме герцогини.

Джорджия немного отстала от остальных. Поднявшийся первым Детридж обнял Арианну. Лючиано подошел вслед за ним, но его приветствие было куда более официальным, и чувствовалось, что он и герцогиня обращаются друг к другу с каким-то стеснением. Лючиано кивком приветствовал Гаэтано, а затем обернулся, чтобы подозвать Джорджию.