Город. Хроника осады

Резвухин Евгений Юрьевич

– Великий князь оставил нам четкие инструкции на такой случай, – менее яростно, но твердо напоминает Розумовский, грызя трубку. – Наш батальон единственный ближайший резерв для крепости.

Майор Максим всю перепалку сидит тихо, флегматично рассматривая ногти.

– А вот я согласен с командиром, – неожиданно говорит он, мягко и с улыбкой, закрыв однако всем рты. – Корпус нужно было выдвигать как минимум неделю назад, всякие маневры в полной неизвестности считаю губительными. Это раз. Второе, – палец указывает на молча севшего Бульбаша, – с чем вы, господин, собираетесь

идти к границе? По бумагам мы конно-механизированный батальон, но у нас ни единого танка и бронемашины. Выводить кавалерию в голое поле против готов? Это ваш план?

– Драгуны остаются в Ольхово, – вооружившись поддержкой, берет быка за рога Швецов. – Великого князя тут нет и чем занят корпус мы тоже не знаем. Но Ольхово важный узел, это железная дорога и контроль переправы. Закрепимся и займем оборону, сейчас главное окопаться. Константин Константинович, – кивает он Розумовскому, – на вас скорее всего последует первый и главный удар.

Отпустив офицеров, Швецов выходит на балкон. Еще недавно сюда выкатывалась шумная, смеющаяся компания лордов и дам. Вооружившись шампанским, пары смотрели на звезды или радовались восходящему солнцу, веря в завтрашний день. Сцепив руки за спиной, Алексей упирает взгляд на запад. Звезды падают с небосвода и солнце теряет блеск – смерть царит в этих землях. Горизонт затянут дымом пожаров, даже с такого расстояния видно зарево, пылающее на границе.

– Вы все еще рекомендуете не посылать больше людей в Федоровку? – говорит подполковник, возвращаясь внутрь.

Максим по прежнему стоит, склонившись над столом и водя пальцем по карте.

– Мы не знаем, что творится на флангах, – он дергает щекой. – Меня вот, что больше беспокоит, – майор постукивает по карте, – высота двести и три. Если враг ринется прямо по главной дороге оттуда открывается отличный обзор, как на подходы к Ольхово, так и сам город.

– Разве мы можем так распылять силы? – неуверенно говорит Швецов.

Штабс-офицер наливает из графина, выполненного в восточном стиле с длинным тонким носиком кофе, себе и майору. Напиток давно остыл, но Максим всасывает содержимое, не заметив вкуса.

– Отдавать такие подарки колбасникам преступление, – говорит начальник штаба, – но вы правы, больше взвода туда послать мы не сможем.

– Бульбаша? – Алексей смачивает губы в кофе и сморщившись отставляет чашку. – Боевого духа ему точно не занимать.

– Голова уж больно горячая, а там тихо нужно сидеть и носа не показывая. Предлагаю от Корнилова людей выделить. Он хоть и молод для ротмистра, – настаивает начальник штаба, видя скепсис в глазах Швецова, – но не по годам осторожен. Уж я знаю, парень всю курхскую прошел с нами.

– Тогда я вынужден просить вас, господин майор организовать занятие высоты. У меня идея, как лучше использовать шахту, но завтра может быть поздно.

Федоровка. Ок. 10 – 00

Лопата едва ли на половину погружается в землю, с трудом выталкивая кусок породы. Григорий с сожалением смотрит на инструмент, поглаживая быстро обрастающую щербинами заточку. Не понятно, как Федоровцы умудряются вырастить на участках хоть что-то для прокорма. Не

земля, а нагромождение камней и целой паучьей сети корней. Хорошо, люди не противятся и отдают землеройкам лопаты и прочий инструмент – своего у драгун в обрез, а работы начать и кончить.

– Копаю, копаю, – ворчит Вячеслав, вгрызаясь с трудом глубже, – а земля все не кончается.

– Мы и так по пояс зарылись, куда дальше? – поддерживает Григорий приятеля. – И чего командирам неймется?

Опершись о лопату, драгун отодвигает фуражку на затылок и осматривает местность. Все поле перед поселком изуродована извивающимися змеей траншеями. Всюду кипит работа. Кавалеристам приходится отвести коней в тыл и, скинув душные кителя, сменить винтовки на лопаты, кирки и пилы. Солдаты копают вот уже который день, натаскивая мешки, углубляя траншеи и выдалбливая огневые точки.

Григорию приходится быстро спрыгивать вниз и активно изображать деятельность.

– Бойцы, вы тут чем вообще заняты? – на бруствер вскарабкивается унтер-офицер с биноклем в руках.

– Докапываем, ваше благородие! – с готовностью рявкает Вячеслав, работая с таким энтузиазмом, что больше раскидывает.

Унтер только свистит, ошарашено глядя на результаты работы не одного дня.

– Да вы ж ничего не сделали, – от удивления он даже не кричит, – тут не по пояс, а по голову рыть нужно. Как вы в этой яме воевать то будете, братцы. Вот, – унтер-офицер указывает на запад, – слышите, как грохочет?

Товарищи еще немного ковыряются для виду. Едва командир совсем уходит из виду, устраивая разнос на других участках, лопаты швыряются вон.

– Все, уморился, – охает Григорий, рухнув на дно окопа и отползая в поисках хоть краюшка тени, – еще не полдень, а печет нестерпимо.

Драгун тянется к брошенной кожаной фляге, но внутри оказывается пусто и емкость летит в кусты. Вспотевший, весь покрытый грязью кавалерист смотрит на заманчиво сверкающую гладь реки. Сейчас бы скинуть все и окунуться, водица должна быть в самый раз. Время хорошее, сиди на берегу с удочкой и в ус не дуй.

Григорий вздрагивает от неожиданности и чуть не падает. Из реки, взбурлив целый гейзер, выныривает девушка. В чем мать родила, еще и мокрые волосы прилипают к лицу – вылитая русалка.

– Фу! Нечисть! – испугавшись, солдат быстро злится.

Он не сразу узнает Алену, батальонную волшебницу. Вот кому на свете жить хорошо, все до седьмого пота спину гнут, а она с водными процедурами. Григорий подбирает кусок земли и швыряет в реку, взбив крохотный фонтан в добрых десяти метров от мага. Девушка только смеется и снова ныряет.

– Навязал нам Швецов девку на голову, – бурчит Григорий, глядя, где еще всплывет неугомонная бестия.

– Ладно тебе, – лениво отмахивается Вячеслав, вытягиваясь на земле в полный рост и накидывая фуражку на лицо, – колбасники придут, мы на нее молится всей ротой будем.

К линии траншеи с села выходит женщина. Не смотря на все усиливающуюся жару плотно обмотанная замужним платком и юбками, разве рукава закатывает.

– Спеклись поди, мальчики, – громко зовет она, – хоть молока выпейте. Только с колодца достала.