Город
Шрифт:
— Инспектор, а вы просто инспектор или старший? — зачем-то спросил я.
Давер поднял на меня взгляд и холодно улыбнулся:
— Старший. И давайте Валентин по именам друг к другу. Мы же не на официальном приеме.
— Хорошо… — я на миг запнулся, вспоминая, — Ференц.
— В общем, дело обстоит так, — продолжил инспектор, — полтора месяца назад в пограничных районах появились двое неизвестных, назвавшиеся Дамиром и Николаем. Видели их всегда именно на границе Пустоши, после чего они направлялись к одному из Приемников, всегда в сопровождении семьи беженцев. Потом они скрывались, а пришедшие после них в данный Приемник находили только
— А что это вообще за места такие — Приемники? — спросил я. — И почему местные дикари считают себя едва ли не горожанами?
— Здесь живут рейдеры, уставшие от бесконечных пустынных войн и решившие сотрудничать с городом.
— А почему «Приемники»?
— Когда-то в город стекалось много беженцев. Они приходили сюда, раз в неделю каждый портал проверял закрепленный за ним человек, и принимал решение, достойны ли прибывшие стать гражданами или нет. Достойных он забирал с собой, прочие оставались жить здесь. Таким образом, в Белый город не попадали убийцы, разбойники и прочие отбросы, местоположение города оставалось им неизвестно, и они не могли заявиться туда самостоятельно.
— Предусмотрительно, — согласился я. — Но зачем мы тогда по три года в Легионе служим?
— Надо же из молодых парней дурь выбивать.
— Тоже верно. — Я еще раз огляделся. — Значит, мне надо осмотреть здесь все на предмет причастности к этим двоим?
— Именно так.
Со стороны это, наверное, выглядит преглупо. Одно дело, когда тебе в кабинет археолог приносит древний артефакт, вы вместе определяете его возраст, соотносите с местоположением находки… Это научная работа. История, которую я посмотрю в конце, это как вишенка на торте, в нашем представлении об эпохе, из которой пришел артефакт, она почти ничего не добавит. Бывают исключения, но редко. А что делать здесь? В этом поселении миллион вещей, к каждой миллион раз прикасались чьи-то руки. Одна из рук на одной из вещей оставила отпечаток своей ауры — информационного поля, индивидуального для каждого человека. А я, представитель одной из трех семей в городе, чьи предки в глубине давно забытых веков из-за евгенических опытов над собой получили высокую чувствительность к этим полям, должен найти ту самую вещь, которая расскажет что-то, что позволит инспектору понять, кто эти двое убийц.
— А какую вещь мне брать? — повернулся я к Ференцу.
Тот посмотрел на меня недоуменно:
— Вы же это как-то чувствуете…
— Что за чушь, — тихо пробормотал я. — Как это можно почувствовать? Если бы я от каждой вещи отпечаток чувствовал, я бы с ума через полчаса сошел… — тут мне пришла в голову гениальная идея. — А вы видели, как это делал в таких случаях мой отец?
— Приходилось пару раз. Он ходил по помещению, вроде как задумавшись, потом что-то брал, клал назад и брал новое. На третий — четвертый раз брал нужное и рассказывал…
— Подозреваю, там немного меньше вещей было, — сказал я с сомнением.
Инспектор поднял голову, окинув взглядом здание.
— Немного меньше… — как эхо повторил он.
Стоять на месте все равно не имело смысла, и я зашел в ближнюю дверь. Убранство большой комнаты меня не удивило, все-таки я немного историк, хоть и поневоле, но одно дело видеть все это убожество в глубине веков, и совсем другое своими глазами. Грубо сколоченные табуреты и стол, две кровати,
— Что случилось? — встревоженно спросил он.
— Ничего, — отозвался я злым голосом. — Кроме того, что мне идиотское задание дали. А что, я вслух закричал?
— Я бы не сказал, что закричал… — неопределенно ответил Ференц. — А что ты увидел?
— Резали, — сказал я коротко.
— Эти? — кивнул себе за спину Ференц.
Я вспомнил свинью и понял, что такое может стать анекдотом, который мне потом всю жизнь вспоминать будут, еще и прозвище соответствующее выдумают, поэтому просто пожал плечами. Видимо это что-то объяснило инспектору, он многозначительно кивнул и засунул шокер под пиджак.
Я со злобой сплюнул на пол. Ненавижу смотреть истории животных. Словно тебя заперли в чужом теле и с мозгами что-то сделали. То ли дело у людей — сначала постепенно сживаешься с ним, чужой и незнакомый человек становится ближе и понятнее. Можно даже как бы посмотреть на него со стороны. Человеческие отпечатки сложны и многогранны, а тут раз — и захрюкал.
— Кажется, я как-то неправильно ко всему этому подхожу, — сказал я, тут мысли мои неожиданно пошли в сторону. — А мой отец часто вам помогает?
Ференц отрицательно помотал головой.
— У нас в городе редко что случается.
— А здесь?
— Здесь постоянно. Но не такое. Прирежут кого-нибудь из-за бабы или карточного долга, нам до этого дела нет. Дикари.
— С чего же начать? — растерянно сказал я.
— Вспомни ту историю, что в рубашке видел, — посоветовал Ференц. — Может найдешь зацепку…
Я мысленно пробежался по еще свежему воспоминанию. Тут же пришел ответ.
— Болт, — пробормотал я.
— Какой болт? — удивился Ференц.
— Арбалетный, — пояснил я.
Инспектор задумался на секунду и вышел. Я поспешил за ним.
После нескольких минут поисков, снаряд примитивного оружия был найден. Я взялся за острие, покрытое темной коростой, сосредоточился, отстраняясь от окружающего мира и меня тряхнуло, словно от удара электрическим током. Я еле удержал равновесие, и, открыв глаза, удивленно посмотрел на наконечник.
— Что за хрень? — вырвалось у меня.
— Проблемы? — приблизился насторожившийся инспектор.
— Сам не понял. Сейчас еще раз попробую, — процедил я и снова закрыл глаза.
Через несколько секунд тело снова непроизвольно дернулось, но я не открыл глаза.
Двое стояли перед статуей толстого лысого божка, сидевшего скрестив ноги. Один из стоявших был в потертом одеянии с накинутым капюшоном, а второй в коротких штанах до колена. Тот, что в коротких штанах, помахал рукой, словно привлекая внимание статуи:
— Э — эй! Здорово! Помнишь нас? Мы из тех маленьких букашек, что иногда пробегают мимо тебя! Меня зовут Дэнил, а это Чеслав.