Город
Шрифт:
– Это мой подарок тебе, – предваряя вопрос, сказал Вовка. – Патронов мало, но не обессудь, не на Земле.
– Спасибо, – отказываться я не стал, хотя пистолет уже был – в кармане куртки Элен я нашел её Беретту с пятью патронами, когда-то сам подарил ей на всякий случай. Я не надеялся, что во Мгле поможет оружие, но его вес в кобуре на поясе придавал уверенности.
Перед уходом я насильно покормил Элен. Глядя, как она, не поднимая глаз, равнодушно жует все, что ей подают, я чуть не заплакал. Это Ленка? Элен была живчиком, не могла сидеть спокойно и всегда смеялась, – её звонкий смех до сих пор стоит в его ушах. – Я или верну её смех, или мы просто
– Все, – видя, что Ленка больше не ест, я поднялся. – Володя, мы уходим.
Пока все это происходило, кафе заполнилось народом – заведение морячка было популярным местом, а сейчас, после пережитого прорыва, все радовались и хотели отметить то, что сеть охотника нынче их миновала. Поэтому, когда мы уходили, на улицу вывалила целая толпа – все были в курсе, улыбок не было даже у пьяных. По обрывкам разговоров я уловил, что большинство считают меня сумасшедшим, но мне было все равно. Я кивнул знакомым, было пару человек из искателей – им пожал руки. Володя и Иржи решили проводить нас на берег. Я не стал их отговаривать. Помогут столкнуть лодку.
Через порт прошли без происшествий, после окончания прорыва все местные твари затихли. Самими активными они становятся перед прорывом. У берега мы выбрали лодку; смотрели, чтобы была целая и не тяжелая – управляться придется одному. Лодок хватало, когда-то к порту приросла целая лодочная станция. Володя выбрал небольшой ялик и забросил туда рюкзак, который нес сам. В вопросе выбора я ему доверял, не зря к нему приклеилось прозвище «моряк» – хотя он и не любил рассказывать об этом, но я помнил, что он был офицером морской пехоты, так что о море знал не понаслышке.
Все обнялись на прощание, и Иржи опять заплакал.
– Может, возьмете меня с собой? – неожиданно предложил он, вытирая рукавом слезы. Володя обнял старика.
– Не дури…
Отведя художника в сторону, он вернулся, зачем-то перекрестился и выдохнул:
– Ну, с богом!
Потом с силой оттолкнул лодку. Привязанная на передней лавочке Элен качнулась, и я схватился за весла. Все! Меньше, чем через час нас поглотит Мгла – что ждет там – не знает никто. Когда лодка была уже метрах в двадцати от берега, я услышал крик морячка.
– Если все получится, пришли мне весточку!
Я ничего не ответил, все мои мысли были уже впереди – там, где стояла серая плотная стена Мглы.
Глава 4
Я поправил очки-консервы, найденные когда-то в мертвом городе, раздвинул тряпку, которой было замотано лицо, и поймал почти горячее горлышко фляжки сухими губами. Набрав воды в рот, я едва удержался, чтобы не начать глотать. Воды было совсем мало, а до ближайшей рощи джиги еще ехать и ехать, поэтому я долго держал во рту теплую воду, прежде чем разрешил себе проглотить. Сделав еще два таких же замедленных глотка, закрутил пробку и потряс фляжку. С сожалением констатировал, что в емкости осталось меньше трети, и сунул флягу в рюкзак.
Сегодня мне надо обязательно добраться до Оазиса, иначе этот переход станет последним. Я поднял из песка шагунга: животное зарычало, дохнуло огнем, но, почувствовав уверенную руку, смирилось. Я одним движением взлетел в седло и направил «дракона» в пустыню, оставляя солнце справа, по ходу движения. Когда-то я знал и другие направления, на север, на юг, – лениво думал я, качаясь в такт шагов иноходца, – а не только на солнце или на звезды. Вдали что-то мелькнуло, я поднял к глазам бинокль – на бархане стоял зонг. Его длинное
Вот в тот раз, когда полз от моря, я легко бы стал добычей этого крокодила на собачьих ногах.
Дракон-шагунг по имени Шершенх, которого я называл Змей Горыныч или чаще просто Змей, сам знал дорогу. Я отпустил поводья и, расслабившись, мерно покачивался в высоком седле. Солнце палило нещадно, но остановиться и переждать было негде – кругом, насколько хватал глаз, искрила кристалликами стеклянного песка Великая Пустыня. Впрочем, жара доставляла неудобство только мне, пришельцу в этот мир. И шагунг, и другая живность, иногда появлявшаяся на гребнях дюн, чувствовали себя прекрасно.
Я почти дремал и вспоминал все, что произошло с ним до этого, начиная с того самого момента, когда девушка в обтягивающих джинсах попросила меня помочь выкатить из подъезда велосипед.
Ничего не подозревая, я сразу согласился помочь привлекательной девчонке и шагнул в темноту подъезда.
Все – после этого недоучившийся студент Александр Владимирович Порошин превратился сначала в Сашку-новенького, потом в Саньку-поисковика, а теперь в Шашу – воина племени Азалов. Иногда я думал, что, может, в действительности я пациент психиатрической клиники и лежу сейчас привязанный к койке, а все происходящее вокруг происходит только в моей голове.
Когда за мной захлопнулась дверь, подъезд окутала темнота, настолько плотная, что казалась осязаемой. В это время девчонка исчезла. Я не испугался, но меня насторожило полное безмолвие, царившее вокруг: исчезли все звуки – не шумела за дверью улица, не хлопали наверху двери, и даже шагов не стало слышно. Черт! Оглох что ли? Я позвал девушку:
– Эй, красавица, ты где?
Не узнав свой голос, я опять чертыхнулся, нашел наощупь дверь и толкнул.
Что за хрень? Только что я шагнул сюда с улицы, залитой веселым летним солнцем, сейчас же небо было полностью затянуто серой ровной пеленой. Я огляделся и чуть не присел от неожиданности – вышел я совсем не в тот двор, с которого входил в подъезд. То есть, двор был обычный, как две капли похожий на множество старых дворов по всей России, с облупленными скамейками у подъезда и выбитым асфальтом на дорожке вдоль дома, но это был чужой двор и чужой дом.
В соседнем подъезде хлопнула дверь, на улицу вышла старушка в странной одежде, словно из фильма пятидесятых годов прошлого века, и живо засеменила куда-то. Бабушка уже почти миновала подъезд, у дверей которого стоял я, но вдруг, заметив меня, она резко остановилась, долго, почти минуту, разглядывала, а потом заголосила на весь двор:
– Люди-и-и! Новенький!
Так я попал в Город.
Город – самое лучшее в моей жизни было связано с ним. Элен – та, которую я любил до безумия, пришла в мою жизнь именно там, в непонятном, намешанном из осколков других городов Городе. Из-за неё я и бросил тот Город, хотя жизнь там была вполне устроена и даже в какой-то степени комфортна. Не то, что здесь – дикая первобытная жизнь племени азалов.