Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Ро-ма-нов-ски-е! - скрипнул Тупягин. - Ни-ко-ла-ев-ски-е! Это настоящие деньги. Без всяких фиглей-миглей.
– Ах, так, дорогой товарищ Тупягин? - сказал я, ласково улыбаясь. Очень приятно. А скажите, пожалуйста, что это у вас такое висит в простенке между этими двумя многоуважаемыми окнами?
– Зеркало, - с удивлением сказал Тупягин.
– Зеркало. Но оно мне не нравится.
Непосредственно за этим я взял с письменного стола какую-то бронзовую собаку и бросил ее в зеркало. Осколки брызнули во
– Кроме того, мне не нравится цвет ваших обоев. Но мы это сейчас исправим.
Я взял со стола большую бутылку чернил, и не прошло двух минут, как обои приобрели очень оригинальную и живописную окраску. Затем я выпустил из перины пух, наскоро вспорол перочинным ножом бархатный турецкий диван, сунул в него жалкие остатки стенных часов, выдавил тюбик синдетикона в ночные туфли хозяина и затопил камин обломками какого-то мореного дуба.
– Надеюсь, - ласково сказал я, - что вы не доведете дело до народного суда? Я понимаю, если б это был еще окружной суд, но стоит ли мараться об этот паршивый большевистский судишко! Не правда ли, Тупягин? Лучше я вам просто заплачу пятьсот рублей наличными за организацию уюта в вашей мрачной холостяцкой берлоге - и дело с концом.
– Как угодно, - сухо сказал Тупягин.
– Потрудитесь получить, - сказал я, протягивая Тупягину романовскую пятисотку.
– Вы что, издеваетесь надо мной?
– Какое уж тут может быть издевательство, - грустно сказал я, - умел уют старому холостому другу устраивать - умей и денежки за это платить. И не какие-нибудь советские... паршивые... фигли-мигли. А настоящие, романовские, так сказать.
– Надеюсь, вы шутите?.. - хрипло прошептал Тупягин.
– Какие уж тут шутки!.. До свидания, Тупягин... Мебель советскую покупайте на Сухаревке. Там, знаете ли, дешевле и хуже. И все-таки не в каком-нибудь гнусном большевистском государственном тресте.
1924
ГЛАВ-ПОЛИТ-БОГОСЛУЖЕНИЕ
Конотопский уисполком по
договору от 23 июля 1922 года с
общиной верующих поселка при ст.
Бахмач передал последней в
бессрочное пользование богослужебное
здание, выстроенное на полосе
железнодорожного отчуждения и
пристроенное к принадлежащему
Западной железной дороге зданию, в
коем помещается железнодорожная
школа.
...Окна церкви выходят в
школу...
Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел, надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
– Отец дьякон! - ахнул настоятель. - Ведь это что же такое. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
– Не могу больше, отец настоятель! - взвыл отец дьякон. - Замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов
Дьякон зарыдал, и крупные как горох слезы поползли по его носу.
– Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: "Религия есть опиум для народа". Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж... ик... до чего ж доходит?.. И сам не заметишь, как в кам... Ком-мун-нисти-ческую партию уверуешь! Был дьякон - и ау, нету дьякона! "Где, - спросят добрые люди, - наш милый дьякон?" А он, дьякон... он в аду... в гигиене огненной!..
– В геенне, - поправил отец настоятель.
– Один черт, - отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь. Одолел меня бес!
– Много вы пьете, - осторожно намекнул отец настоятель, - оттого вам и мерещится.
– А это мерещится? - злобно вопросил отец дьякон.
Владыкой мира будет труд!
донеслось через открытое окно соседнего помещения.
– Эх! - вздохнул дьякон и пророкотал: - Благослови, владыка!
– Пролетарию нечего терять, кроме его оков!
– Всегда, ныне, и присно, и во веки веков, - подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
– Аминь! - согласился хор.
Урок политграмоты кончился мощным пением "Интернационала" и ектении:
Весь мир насилья мы разрушим до основанья! А затем...
– Мир всем! - благодушно пропел настоятель.
– Замучили долгогривые, - захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка. - Я - слово, а они - десять...
– Я их перешибу, - похвастался учитель языка и приказал: - Читай, Клюкин, басню.
Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья-стрекоза
Лето красное пропела.
Оглянуться не успела...
– Яко спаса родила! - грянул хор в церкви.
В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
– Ну их в болото! - ошеломленно хихикая, молвил учитель. - Довольно, Клюкин, садись. Пять с плюсом!
Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
– Отец дьякон заболел внезапно и... того... богослужить не может.
Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
– Благочестив... самодержавнейшему государю наше... Замучили, проклятые!..
– Тиш-ша вы! - шипел отец настоятель. - Услышит кто-нибудь - беда будет...
– Плевать... - бормотал дьякон. - Мне нечего терять... ик... кроме оков!..
– Аминь! - пропел хор.
1924
ЧУДО КООПЕРАЦИИ
Нарсуд 3-го участка Каширского
уезда села Иванково признал отцами
родившегося у гражданки Поляковой