Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Как ты странно рассуждаешь! То - я, а то - он. Я - взрослый человек, а он - мальчик, почти дитя.
– Я не почти дитя, - с легкой обидой в голосе сказал Вася.
– Тебя не спрашивают, - строго заметила мама. - Когда взрослые разговаривают, ты должен молчать и не вмешиваться. Так на чем мы остановились?
– Мы остановились на том, что он почти дитя, - сказал папа.
– Именно. Почти дитя. Поэтому-то его и надо поощрять.
– Ну и поощряй сама. А меня в это дело не впутывай, потому что, повторяю, это
– А я тебе говорю, что это педагогично.
– Как угодно.
– Да. Мне угодно.
– В таком случае я отстраняюсь от его дальнейшего воспитания. Воспитывай его сама.
– И буду воспитывать. Я знаю детскую душу лучше, чем ты. Вася, где ты? Что ты там делаешь?
– Пальто надеваю, - сказал Вася, сопя.
– Поди сюда. Уроки сделал?
– Еще не сделал.
– Так куда же ты идешь?
– Гулять.
– А уроки?
– А уроки - вечером.
– Хорошо. Как хочешь. Вечером так вечером, но имей в виду, что, если...
– А что? - встревожился Вася. - Выпорешь?
– Нет, пороть я тебя, разумеется, не буду, - лукаво прищурилась мама, но имей в виду, что отныне за каждую пятерку ты будешь у меня получать пять рублей. Понял?
– Понял, - деловито сказал сообразительный Вася. - И за пение тоже?
– И за пение тоже.
– Пять рублей?
– Пять рублей.
Глаза Васи алчно сверкнули:
– А за поведение?
– И за поведение. То же самое. Пять рублей.
Папа иронически хмыкнул, но, вспомнив, что отстранился от дальнейшего воспитания сына, молча пожал плечами.
Вася некоторое время напряженно думал, сморщив лоб, на который опускалась совсем-совсем маленькая белобрысая челочка, а потом спросил:
– Каждую неделю?
– Что каждую неделю?
– Получать буду каждую неделю или как?
– Каждую неделю, каждую неделю.
Вася еще немного подумал.
– А за четверку сколько буду получать?
– Надо полагать, за четверку будешь получать четыре рубля, а за четыре с плюсом - четыре пятьдесят, - не выдержал папа и, фыркнув, вышел из комнаты.
– Ладно, - сказала мама, - иронизируй, иронизируй! Посмотрим, кто из нас прав.
– Так мне, мамочка, можно идти? - с редкой непоследовательностью сказал Вася.
– Куда?
– А гулять.
– А уроки?
– Уроки - вечером.
– Ну как знаешь. Только имей в виду: потом тебе же будет хуже. Учти это.
– Учту, - сказал легкомысленный Вася и бодро побежал на улицу пускать кораблики.
Описание серебристых ручейков, воробьев, набухших почек и прочего, к сожалению, пропускается ввиду острого недостатка места в праздничном номере журнала.
Одним словом, Вася пускал кораблики, но мысли его были далеко. Сосредоточенно сморщив лоб, он хмурился и бормотал:
– Пятерка - пять рублей. Четверка с плюсом - четыре пятьдесят. Четверка - четыре рубля.
И пухлые губы его деловито шевелились.
И вот в один прекрасный день (описание одного прекрасного дня за недостатком места и за отсутствием у автора крупного изобразительного таланта пропускается) раскрасневшийся, ликующий Вася вбежал в комнату и торжественно бросил на стол перед мамой дневник, густо запачканный чернилами.
– Давай восемнадцать пятьдесят, - задыхаясь, сказал он.
– Восемнадцать пятьдесят? - сказала мама, удивленно подымая брови. Какая странная цифра! Ты, наверное, что-нибудь перепутал. Не так подсчитал. Наверное, пятнадцать или двадцать?
– Нет, восемнадцать пятьдесят. Я хорошо подсчитал. Давай деньги. Ты обещала.
– Позволь, - слегка побледнела мама. - Как же это получилось?
– А так и получилось. Очень просто. Всю неделю старался. По письму кол - один рубль. По арифметике домашней двойка - два рубля. По арифметике устной кол - один рубль. По пению пятерка - пять рублей. Поведение четверка - четыре рубля. Прилежание двойка - два рубля. Рисование тройка с плюсом - три пятьдесят. Всего восемнадцать рублей пятьдесят копеек. Можешь проверить, честно заработал.
Папа хотел что-то сказать, но, вспомнив, что отстранился, молча рухнул на диван лицом вниз и затрясся от хохота. А у мамы глаза сделались совершенно круглые, а лицо побледнело как бумага. Она дрожащими руками взяла мальчика за толстые, красные щеки, заглянула в его синие простодушные глаза неутомимого работяги и с ужасом прошептала:
– Васенька! Мальчинька мой! Дружок! Как же это тебя угораздило? Солнышко мое!..
– Я бы это солнышко с наслаждением отшлепал! - простонал папа в подушку.
– Это непедагогично... - неуверенно пролепетала мама.
Одним словом, хотя автору и очень хотелось написать в первомайский номер солнечный, лирический рассказ, где бы большой, красивый отец, посадив на спину своего малютку, шел на Красную площадь смотреть первомайский парад, но, к сожалению, не получилось.
1947
II
ЛЕТЯТ!
Бывший чиновник Иван Иванович посмотрел на небо и спешно покрылся обильным, но очень холодным потом.
– Летят, - прошептал он, - летят, негодяи! Как пить дать летят! Лопни мои глаза!
Впрочем, глаза не лопнули и пить никому не пришлось давать. Наоборот, самому захотелось пить. От бешенства!
Высоко в небе, огибая верхушку Сухаревой башни, жужжащими мухами ползли аэропланы - семь штук.
– У-у, подлые! Летят и в ус себе не дуют. Одно слово - чудеса техники. Дожили, значит, до того, что коммунисты над головой лазают.
– А может, не наши, а? - спросила сердобольная торговка, обвешивая зазевавшегося покупателя.
– Не наши... Не наши... - передразнил Иван Иванович. - Чего зря треплешься! Звезды на крыльях, чай, видишь?