Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Заблуждался, - глухо сказал Витиев.
– Вот и отлично! Теперь погуляйте, посмотрите, поучитесь, так сказать, а мне надо в одно местечко сбегать, я сейчас вернусь. Прощайте!
Через десять минут я увидел, что возле какого-то недостроенного павильона собралась громадная толпа.
– В чем дело?
– Да как же, гражданин! Экспонат. Живого меньшевика показывают.
Я с трудом пробрался через толпу и очутился возле недостроенного павильона. Иван Иванович робко стоял
– Товарищи... погубили Россию... это самое... большевики... демагоги. Хозяйство разрушено... Рабочие голодают...
В толпе раздался дружный хохот.
Рабочий в синей блузе весело подмигнул:
– Ишь ты! Живой меньшевик! И где только такой экспонат достали?
Какой-то мальчишка деловито заметил:
– Ён игрушечный. На пружинку заводится.
– Да ну?
– Вот тебе и ну!
– Ребята, не мешайте слушать, пущай говорит. А ну, ты, волосатый, заводи пластинку про Учредительное собрание!
Иван Иванович растерянно заморгал глазами и, робко кашлянув, сказал:
– Да здравствует это самое... Учредительное собрание.
Толпа залилась дружным хохотом.
– Ай да экспонат!
– Ископаемый, можно сказать. Теперь такого днем с огнем не сыщешь. А ведь в свое время на каждом переулке торчал, и ничего - никто не удивлялся! Переменилась Советская Россия за пять лет! Ох, переменилась!
Обратно мы ехали на извозчике. Я нежно поддерживал потрясенный экспонат за талию. Иван Иванович наклонялся к моему плечу и говорил плачущим голосом:
– Не понимаю, для чего эти самые выставки устраивают?.. Только хороших людей обижают. Погубили Россию большевики... Демагоги... Да здравствует Учре...
Я устало махнул рукой.
На территории выставки весело гремела музыка.
1923
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ ЮНОШЕСТВА
(Жертва комсомола)
Красные плакаты надувались, как паруса. Гремела музыка. Комсомольцы шли.
Вагон трамвая стоял.
Господин Червонцер нервно смял программу бегов, посмотрел на часы и жалобно простонал:
– Господа-а-а! То-ва-ри-щи! Да что же это такое? Так же нельзя! Долго мы еще будем стоять?
– Часа полтора.
– Пол-то-ра?
– Не меньше. Видите - идут и идут. Конца-краю не видно!
– Не видно, - горестно согласился Червонцер. - Они, значит, идут, а я, значит, на бега опаздываю? Хорошенькие порядочки! Не понимаю, куда смотрит Советская власть!
Однако Советская власть смотрела не туда, куда надо было Червонцеру. Мимо проходили комсомольцы. Сотни молодых голосов пели:
Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой.
Братский союз и сво-бо-да...
– Ничего себе братский союз и
Комсомольцы шли. Загорелые лица смотрели весело и гордо. На плакатах мелькали надписи:
"Смерть палачам рабочего класса".
"Рост комсомола - могила фашизму".
Червонцер посмотрел на часы и заплакал.
– Товарищи! Господа!.. Кроме шуток! Так я же опоздаю на бега! Войдите в мое положение!
– До-лой по-пов! - дружным хором понеслось над толпой.
– Так я же... на бега... опоздаю!
Комсомольцы шли. Червонцер утирал слезы программой бегов.
Через час трамвай двинулся.
– Ну вот! Опоздал на час! Куда смотрит Совнарком?
– Это еще ничего, гражданин! А вот через год комсомол вырастет в три раза, и вы опоздаете на бега ровно на три часа.
– Так это, значит, лет через десять я и совсем до бегов не доеду? спросил уныло Червонцер.
– Будьте уверены!
1923
УПРЯМЫЙ АМЕРИКАНЕЦ
Четыре часа я водил мистера Смита по выставке.
Я показал ему хлопок, жесть, железо, дерево, кожу, сало...
Американец молчал как истукан.
– Мистер Смит, - сказал я задушевно, - товарищ Смит... Ну хоть теперь, когда мы уже все осмотрели, скажите искренне и чистосердечно свое мнение о нашей выставке.
Американец поправил роговые очки.
– Замечательная выставка! Спорить не буду. Но это все показное. Это все - пышная витрина магазина, в котором ничего нет. Я уверен, что девяносто девять процентов посетителей вашей хваленой выставки под пиджаками не имеют даже рубах.
– О! - воскликнул я.
– Хотите пари?
– Хочу.
– Тысяча фунтов против одного!
– Есть. Эй, молодой человек! Будьте любезны. На одну минутку. Десять фунтов хотите заработать? Хотите? Отлично! Снимите пиджак. Да не стесняйтесь, чудак вы, снимайте. Здесь дам поблизости нет.
Американец ехидно улыбался.
Молодой человек застенчиво снял пиджак.
– Прошу убедиться - великолепная егерская рубаха.
– Это единичный случай, - тупо сказал американец.
– Ах, единичный случай? Хорошо. Папаша! Дядя! Как вас там? Будьте любезны, снимите пиджак. Да не стесняйтесь, папуля. Червонец заработаете. Прошу убедиться. Рубаха. Не стану, конечно, уверять, что она батистовая, но что из хорошего домашнего полотна, так это факт. Спасибо, папуля, за мной червонец.
– Это не факт.
– Великолепно! Возьмем третьего. Эй, снимите пиджак! Не стесняйтесь! Здесь все свои люди. Вот чудак! Червонец заработаете!
Молодой человек испуганно покраснел и пытался улизнуть. Американец злорадно улыбнулся: