Горячая земля
Шрифт:
Навстречу бушующей струе двинулся приземистый подъемный кран, закрытый со всех сторон щитами. Он тащил толстую вентиляционную трубу.
Кран зашел вбок и подтащил трубу к выходу струи. Еще несколько минут, и труба поглотила ревущую струю, люди и машины вернулись на свои места, работа пошла своим чередом.
Над щитом на кране показалось напряженное лицо Веры Петровой. Она дала знак машинисту, кран двинулся назад.
Ключников и Люся стояли у переплетения охладительных труб, наблюдая за показаниями приборов, отмечавших давление
Ключников ахнул, увидев, как неосторожно выставила голову из-за щита Вера. Ее удаль беспокоила его все больше. Он думал об этой девушке из Донбасса гораздо чаще, чем хотел показать это.
Вера выбралась из кабины крана и подошла к друзьям.
— Ну вот и все! — задорно сказала она, вытирая мокрое от пота лицо. — А вы говорите — выбросы раскаленного газа…
— К счастью, все, — тяжело дыша, сказал Ключников. — Если бы вы чуть больше высунули голову около выхода струи, это было бы в последний раз… Когда, наконец, вы отучитесь лезть на рожон? Вы сменный инженер, вы рискуете не только собой…
— Опять алмазная история! Ты все та же, Вера… — усмехнулась Люся.
— Да, все та же! — с раздражением подтвердил Ключников. — Вероятно, придется просить Дружинина, чтобы Веру Никифоровну не пускали в забой.
— Но газ светился! — воскликнула Вера. — Я должна была посмотреть… Нам остается всего триста метров, ведь глубже шести тысяч шахту проходить не понадобится…
— Эти триста стоят трех тысяч, — оборвал Веру Ключников. — Пора оставить свою детскую резвость.
— Я не позволю так со мной говорить… — возмутилась было Вера и хотела добавить еще что-то, но тут разговор внезапно оборвался.
Между двумя толстыми кабелями возникла сияющая вольтова дуга. Лампы замигали, в гуле машин послышались перебои.
Ключников бросился к месту аварии, Вера схватила трубку телефона, Люся побежала к узлу охлаждения.
— Авария, авария… — понеслось по забою.
— Диспетчер! Бригаду электромонтеров в забой! Авария проводки. Опять короткое замыкание… — кричала в телефон Вера.
Линию выключили. Погасли лампы, прекратился грохот, машины остановились. Но в замерзшем забое по-прежнему было светло.
Светились стены, пол, потолок, взорванный камень, щебень на транспортере. Радиоактивность, которая сделала воздух электропроводным и вызвала короткое замыкание, была причиной этой богатой иллюминации.
Но люди уже не интересовались изгибами светящихся пластов и огненными узорами, выступившими на камне. К этому привыкли, каждый досадовал на помеху и ждал, когда снова можно будет продолжать работу.
Но Вера осталась верна себе. Она заметила в стене около телефона жилу, сиявшую ярким синим светом, и, забыв обо всем, тут же начала выковыривать ножом камень величиной с яблоко.
Через несколько минут, когда лампы снова загорелись и возобновился
Забой был полон свежим запахом озона, словно после грозы. Там и здесь загорались и угасали созвездия.
Некоторые искры были длинными, как молнии. В забое продолжала бушевать электромагнитная буря.
Дружинин узнал об аварии и приехал в забой. По его распоряжению была усилена до предела вентиляция, и электромагнитную бурю удалось унять.
Когда все пришло в порядок, он подошел к Люсе.
— Опять гнездо высокой радиоактивности, — сказал он.
— Кем надо быть, чтобы преодолеть все это? — вздохнула Люся.
— Осталось самое трудное, — отозвался Дружинин.
Глава восемнадцатая
Чтобы земля расцвела, как сад
Шли часы величайшего напряжения.
Тяжелые створки нижнего защитного зала открывались только для того, чтобы принять или выпустить людей и грузы.
В зале стало гораздо тише и прохладнее, чем раньше. Трудно было поверить, что защитный зал находится на глубине пяти с половиной километров под землей, в непосредственной близости от грохочущего и пышущего жаром забоя.
На доске с показателями значилось: глубина — пять тысяч семьсот восемнадцать метров, температура породы — пятьсот двадцать один градус. Суточное задание всего двенадцать метров: итти вглубь быстрее стало невозможно.,
На командном пункте стояли у доски управления Дружинин и Анохин.
Дружинин сравнивал показания приборов с записями в своей книжке и продолжал, по-видимому, не слишком приятный разговор с Анохиным.
— …Ну, не все так думают, — сказал Дружинин и сделал жест в сторону кабин с душами, откуда слышались смех и веселые возгласы купавшихся. — Люди смеются, значить жить еще можно…
— Они не понимают, что мы в жерле вулкана, либо больны новой болезнью, — тихо продолжал Анохин. — Еще взрыв, еще несколько ударов пневматическим молотком, еще десяток скважин, и может вырваться огненная лава… Она вынесет наш пепел в верхние слои атмосферы. Тогда на память о нас появится новый вулкан в полярном море, а жители Рыбачьего поселка увидят необычайно красивые закаты. Говорят, облака тонкого вулканического пепла в верхних слоях атмосферы замечательно преломляют свет заходящего солнца…
Голос Анохина дрожал, глаза его стали совсем круглыми.
— Удивительно богатая фантазия, — сухо заметил Дружинин. — Я вижу, вам здесь делать нечего. Уезжайте с острова сегодня же. Занимайте место на любом пароходе, скажите, что я распорядился предоставить вам место на самолете. Чтобы я больше вас здесь не видел.
Анохин с беспокойством посмотрел на него.
— Что вы, товарищ Дружинин? Вы неправильно меня поняли. Все дело в том, что мне лучше работать наверху, глубина на меня плохо действует, я нервничаю…