Горячее лето
Шрифт:
Сделано за субботник было больше, чем намечал Алексей.
Татьяна убеждалась, что талант Алексея в умелой организации. И не только в ней. Он — дар колоссальной трудоспособности и больших знаний. Вербин тоже, не жалея себя, работает, но у него не хватает того, что есть у Алексея. Он сразу нащупал слабые звенья цеха, и его поддержал директор. Мой отец тоже в это время не решился бы на перестройку всего цеха. Освоение нового "Сибиряка" — дело не простое.
Ей так захотелось потрогать жесткие Алексеевы волосы. Но она только
Он стал для нее родным человеком. Только красивых слов о любви он не мог говорить. А в жизни такие слова, как хорошие песни, нужны. Она ждала таких слов. Сейчас ждала. А было время…
— Как ты думаешь, Алеша, — оставшись наедине с Алексеем, спросила Татьяна, — не будет задержки с поступлением оборудования на поточные линии?
— Думаю, что нет. На заводе же мои "полпред" работает, начальником производственного отдела.
— Тогда в следующую командировку я поеду туда "толкачом"!
— Если я тебя отпущу.
— Вербин отпустит. Я хочу Одессу посмотреть. Катакомбы, оперный театр.
— А я так нигде и не был. Не хватало времени. Вечерами за чертежами сидел.
Были и такие на субботнике, которые, не получив обычной десятки, захныкали.
— Григорий Петрович изыскал бы деньги, — говорил Олейник-старший. — А этот зажал.
— Без десятки обойдешься, — ответил ему Михаил и уставился на него. — Мои родители много лет в колхозе работали за палочки. А ему за каждый чих — деньги давай!
— Сейчас колхозники больше нас с тобой получают, — не сдавался Олейник. — Что ни двор, то автомашина или мотоцикл. На сберкнижках некоторые большие деньги имеют.
— Так это сейчас. А раньше? Почти бесплатно: энтузиазм, патриотизм. И работали, не роптали.
Другие любители "магарыча" почему-то сегодня отмалчивались и в разговор не вмешивались.
Чтобы обеспечить выполнение заказа на "Сибиряк", Татьяна передала инструмент опытным молодым рабочим и, что называется, стояла у них над душой. Никто уже не удивился, когда она сама замеряла детали, только что снятые со станка. При этом одобрительно кивала головой и говорила:
— Хорошо! Вот освоите эти детали, а потом других учить будете.
Цех жил напряженной жизнью. Уходя домой, Татьяна, как это было зимой, теперь все чаще задерживалась у заводской доски производственных показателей. Красная линия, обозначавшая выработку их цеха, была похожа на перевернутую дугу. В первые дни месяца она пересекла черту "100" и стала опускаться вниз. Опускалась медленно, как бы нехотя, иногда задерживалась на одном уровне день, другой. После новой расстановки рабочих в цехе красная линия несколько дней удерживалась на одной черте, а затем так же медленно, но неуклонно поползла вверх.
"Главное — войти в график, — говорила сама себе Татьяна, глядя на доску. — А реконструкцию вытянем.
Когда в цех поступил новый режущий инструмент для обработки деталей к новой машине, Татьяна облегченно вздохнула:
"Ну, теперь справимся с планом".
В конце смены во втором пролете появился Стрижов и сразу же был окружен рабочими, в основном молодежью. Некоторые и рабочих мест еще не убрали, а потянулись сюда. В цехе чувствовалось какое-то напряжение. Почти каждый считал себя ответственным за реконструкцию. Когда подошла Татьяна, обсуждали "цепочку" в новом помещении. Разговор в основном вели Стрижов и Коваленко. Рабочие прислушивались, время от времени вставляли свои замечания.
Кое-кому было совсем не понятно: прошло немного больше недели, как уехал в отпуск Вербин, а такие перемены происходят.
— Надо ежедневно переставлять станки, — говорил Стрижов, когда подошла Татьяна.
— Будем переставлять и в рабочие дни, — соглашался Алексей. — Только в субботу нам целесообразнее, фундамент много не задержит. Бетон на быстросхватывающемся цементе. В субботу устанавливали станки, а во вторник на них уже начинали работать. Скоро весь пролет освободится.
— Реконструкция, реконструкция! Но сейчас главное — осваивать детали для "Сибиряка".
"Вот почему пришел отец, — догадалась Татьяна. — Машина для Севера его интересует. Министерство нажимает".
— Еще время есть, — протолкался Леонид вперед. — Поднажмем, не впервой.
"Смотри, еще исправится человек, — глядела Татьяна, как он, не торопясь, устанавливает детали. — Раньше кричал, что специально подсунули детали такие, что на них ничего не заработаешь. А ведь условия ему создали неплохие. На новом станке работает, и резцы новые. Поворачивайся только".
— Мы тут с технологами посоветовались, — сказал Алексей, — и вот на чем остановились. Нам кажется, что пока в одном из пролетов, лучше во втором, сгруппировать четыре револьверных и шесть винторезных станков.
Это позволит нам в ближайшее время освоить серийное производство деталей для "Сибиряка". Рабочим этих станков гулять не придется. Мы их загрузим работой.
— А не рано ли о втором пролете говорить? — прервал Алексея главный инженер. — Не лучше ли подумать, кто будет работать на новой "цепочке"?
— Нет, не рано. А "цепочка" в новом помещении может послужить нам хорошей школой передового опыта. Поэтому туда поставим не только передовиков, но и рабочих низшей квалификации, вплоть до выпускников десятых классов. Во-первых, они будут учиться у передовиков, во-вторых, им придется работать уже на налаженных станках с подогнанными резцами и новыми приспособлениями. А от этого возрастет производительность труда. Людей мало. Вся надежда на выпускников средних школ. Вчера у нас была экскурсия учащихся. Многие собираются, получив аттестаты, прийти к нам.