Горячий доктор

Грей Р. С.

Я так близка к свободе, что ощущаю ее вкус.

— Бэйли, Бэйли, Бэйли, — говорит он, качая головой туда-сюда. — Почему ты меня ненавидишь?

Хорошо, может быть не так близко.

Я оглядываюсь, и его мальчишеское очарование ослепляет меня. Он смотрит на меня. Его глаза умоляют меня сдаться, хотя не имею понятия, чему должна сдаться. Его рот грустно изогнут. Его рука вытянута ладонью вверх, упершись в консоль, будто ждет, что я накрою ее. Я очень сильно сжимаю руль.

— Я не ненавижу тебя, доктор Рассел.

Он стонет, словно испытывает боль, переведя свой взгляд на лобовое стекло.

— Меня зовут Мэтт. Я

не знаю, почему ты продолжаешь...

— Хорошо, хорошо, — быстро успокаиваю его. — Мэтт.

Он вздыхает.

— Скажи ещё раз, медленнее.

Вместо этого я включаю радио, выбираю кантри-станцию и делаю звук на максимум. Теперь мы не сможем говорить до конца поездки, потому что ковбой поёт о своём больном, разбитом сердце на максимальной громкости.

Его дом находится в шикарном районе, но это не отвратительный отштукатуренный особняк с сорока пятью ваннами. Это современный, одноэтажный дом из белого кирпича с большими окнами и блестящей, чёрной входной дверью. Я веду его к нему почти так же, как вела по парковке у церкви (защищая свое лицо) и, когда мы доходим до долгожданного коврика, я вытираю руки и делаю шаг назад.

— Все в порядке. Ну, удачи. Увидимся!

Он опускает голову, стоя у входной двери, и не пытается войти.

— Ладно, хорошо, разреши мне просто открыть дверь и... Вот, теперь заходи внутрь.

Я тыкаю ему в спину пальцем, но, очевидно, он не намерен переходить свое крыльцо. Я могла бы оставить его здесь, но с каждой минутой становится холоднее, и я не хочу, чтобы его смерть оказалась на моей совести.

Таким образом, оказываюсь в доме доктора Рассела, точнее Мэтта (!), помогаю ему пройти по коридору в спальню.

Его рука висит на моих плечах, и я тащу его, как раненого солдата. От его веса у меня подкашиваются ноги. Напротив каждой комнаты, которую мы проходим, пытаюсь остановиться.

— Нет, нет. — Он качает головой. — Это мой офис. Двигаемся дальше. Это ванная. Я не могу тут спать.

— Ты будешь спать прямо здесь, если хоть чуть-чуть не поможешь мне. Я клянусь, ты тащишь ноги специально.

Наконец, мы добираемся до конца коридора, и я открываю дверь в спальню. Я ожидаю, что там будет полный беспорядок, как и в его кабинете, но вместо этого он искусно обставлен. Чистота и порядок. На его королевских размерах кровати белые простыни и пушистое серое одеяло. На одной стене висят четыре большие черно-белые карты в рамке. В углу есть растение, которое выглядит так, словно он регулярно поливает его. Я почти ожидала, что он спит, стоя рядом с электростанцией, к которой подключается каждую ночь. Тот факт, что у него тёплая, гостеприимная спальня, делает странные вещи с моим сердцем.

Мне нужно выбираться отсюда.

— Думаешь, ты дальше справишься сам?

Его рука скользит по моим плечам и затылку, когда он отходит от меня. Мужчина поворачивается и встречается со мной взглядом.

— Подожди. Ты убегала от меня весь вечер. Просто останься на секунду.

Мы стоим на расстоянии в несколько футов, наблюдаем друг за другом.

Я вздрагиваю с каждым вздохом, который делаю.

— Мне нужно домой.

Он качает головой.

— Нет. Оставайся тут. Я ничего не сделаю, клянусь.

Он со всей серьезностью хмурит лоб, словно действительно имеет в виду то, что обещает.

Я смеюсь, как будто он только что предложил что-то совершенно нелепое.

— Ты очень пьян и понятия

не имеешь, что сейчас говоришь.

Утром он ничего не вспомнит. Я сомневаюсь, что в данный момент он понимает, кто я.

Мэтт горько ворчит и поворачивается к кровати. Плюхается, чтобы сесть на край, и опускает голову на руки.

— Я знаю, ты думаешь, что я дьявол. Мужчина, который кричит на тебя в операционной за каждую маленькую ошибку. Возможно, это правда. Возможно, я плохой человек. — Он снова смотрит на меня, и лунный свет, просачивающийся через окно, освещает острые контуры его лица. — Я был женат. Ты знала?

У меня бьётся сердце, пытаясь успеть за его стремительной сменой темы. В одну минуту он предлагает мне остаться на ночь, а в следующую рассказывает про свой брак. Я должна повернуться и сбежать, но мои ноги остаются примерзшими к полу. Я никак не смогу уйти, когда он готов поделиться информацией, которую скрывает его трезвый ум.

— Ты разведен?

Он кивает и смотрит в сторону.

— Мы поженились молодыми, сразу после колледжа. Виктория была со мной на протяжении медицинской школы и части ординатуры. Ей нравилась идея быть женой доктора, но не эта реальность. Я был занят работой восемьдесят часов в неделю. Она чувствовала себя брошенной.

Я молчу, ожидая, что он продолжит.

Он качает головой и проводит руками по волосам.

— Она ушла от меня, ее не было в течение восьми дней, и единственное, что я заметил, что в нашем шкафу стало больше места. В следующий раз, когда я увидел ее, спросил, избавилась ли она от некоторых своих туфель. Я до сих пор помню ее печальный смех.

Это странно. Я не могу представить его с женой даже сейчас. До сегодняшнего вечера для меня он был двухмерным. Он существовал как хирург, и ничего другого. Сейчас я вижу его в этой комнате, слышу, как он говорит о своём прошлом и внезапно понимаю, что под этим костюмом бьётся сердце, возможно, у него есть потребности и желания, которые выходят за пределы операционной.

Я чувствую, он ждёт, что я осужу его за развод, поэтому вздыхаю и делаю маленький шаг вперёд.

— Ты не злой только потому, что у тебя за плечами есть неудачный брак. Ты был в ординатуре, это было тяжёлое время для вас двоих.

— Возможно, но сейчас она снова замужем и беременна, — говорит он, слова выходят безумными и печальными. — У неё будет семья, а за все годы нашего развода у меня даже не было серьёзных отношений.

— Это потому, что ты женат на своей работе.

Он смотрит мне в глаза и без колебания отвечает:

— Да, но, возможно, этого уже недостаточно.

А потом он падает на свою кровать с тяжёлым, глухим звуком.

ГЛАВА 16

Бэйли

Я стою неподвижно, жду, когда он вернётся в сознание, но нет, он точно мёртв для мира.

Ох, черт возьми.

Нижняя часть его тела свисает с кровати, и он все ещё одет в пальто и костюм. Я переживаю, что его стошнит во сне, и он умрёт. Я не должна мешать ему — это послужит для него уроком за то, что издевается надо мной. Оглядываюсь вокруг, как будто пытаюсь решить, что делать, но единственное, что я должна сделать — уйти сейчас и начать молиться, чтобы он пережил эту ночь