Горячий доктор
Шрифт:
— Возможно.
— Ну, можешь пригласить их к нам. Нас будет несколько человек. Твой дядя Пэт со своей женой, Молли и Томас вернулись после медового месяца, поэтому они тоже будут. Купер остаётся в Цинциннати.
— Ладно, давай я поговорю с Бэйли и дам тебе знать.
Я ожидаю, что Бэйли вздрогнет от мысли провести Рождество с моей семьёй, я даже не набрался смелости предложить это, пока мы на половине пути домой с тисовой фермы. Это занимает больше времени, чем обычно, потому что елка на моей крыше, и я едва вижу лобовое стекло.
— Действительно?! Я бы с удовольствием поехала в дом твоих
Джози наклоняется вперёд и кладёт руку на мой подголовник.
— А какая еда там будет? Твоя стандартная индейка и начинка?
— И, наверное, ветчина.
Её глаза сужаются в серьёзном размышлении.
— А будет ли запеканка из сладкого картофеля?
— Всегда.
— Пирог из фасоли?
Моя улыбка становится шире.
— Определённо.
— А сколько вариантов десертов? Плюс, минус.
— Джози! — прерывает Бэйли, предупреждающе широко открывая глаза.
— По крайней мере, пол дюжины, — хвастаюсь я.
— Свежеиспеченные булочки?
Усмехаюсь, прекрасно зная, что она согласилась.
— Моя мама использует старинный семейный рецепт. Говорят, что она использует пол пачки масла для каждой.
Джози усмехается и дважды хлопает по подголовнику.
— Тогда все в порядке. Я надену самые растягивающиеся штаны.
ГЛАВА 29
Бэйли
Я настолько счастлива в рождественское утро, что могла бы стать миссис Клаус. Я просыпаюсь до захода солнца и стараюсь не разбудить Мэтта, пока вылезаю с постели. Между прочим, он любит обниматься, и я должна одновременно вытащить свое тело из-под его руки и засунуть под неё большую пушистую подушку. Это работает как одно заклинание.
Я маленький эльф, который крадётся в гостиную, чтобы выполнить приказ Санты. Раскладываю чулки на кофейном столике для Мэтта и Джози. У Мэтта самодельный (мы с Джози вчера повеселились с войлочными буквами и пистолетом с горячим клеем), и конечно он немного хилый: сестра сделала буквы М-Э-Т настолько большими, что ещё одна Т оказалась сзади, но ведь важен не подарок, а внимание. Я наполняю оба носка конфетами: вишневые с ликером для Джози и самый тёмный шоколад, который смогла найти, для Мэтта. Мы с Джози вдвоём застонали в знак протеста, когда он сказал нам, что это его любимое лакомство.
После этого зажигаю ёлку и кладу для Джози «подарок от Санты». Это традиция. Я всегда заворачиваю для неё несколько подарков, но настоящий подарок — Большой Кахуна, если угодно, всегда находится не обёрнутый возле ёлки в ожидании, когда она забежит, увидит его и завизжит от восторга. В прошлом году это был Киндл. В этом году я экономила и откладывала, и она получит билеты на «Гарри Поттера и Проклятого дитя» на Бродвее. Мы поедем на поезде в город и проведём там целый день. У меня аж голова кружится,
После того как все подготовлено в гостиной, иду на кухню, так же известное место, где происходит настоящее волшебство рождественским утром.
Я включаю свет, и тихая, пустая комната пронзает моё сердце. Я осторожна с праздниками. После стольких лет отсутствия родителей поняла, что это плохая идея слишком много думать о них в это время года. Первые годы без них Джози была слишком молода, чтобы думать о том, что наших родителей нет с нами, пока под ёлкой ее ждали подарки. Долларовые безделушки зажигали огонь в ее глазах, а ужин из замороженной индейки был так же хорош, как любой другой. Тем временем, единственное, что я хотела сделать, это свернуться в клубок и прекратить свое существование, но из-за Джози, которая полагается на меня, я брала себя в руки и поднимала праздничный дух.
С тех пор мы медленно начали вспоминать родителей все больше и больше. Это больше не пугает меня так, как раньше. Теперь мы вешаем на ёлку старинные украшения нашей мамы и каждый раз, когда «Счастливого Рождества» появляется на радио, мы изо всех сил подпеваем ему, как делал мой папа. Моя любимая традиция — печь рождественским утром. Это то, что мы с мамой делали вместе. Мы с ней вставали первые и старались быть очень тихими, пока крались на кухню, чтобы не разбудить папу и Джози.
Ее булочки с корицей — лучшие в этом мире. По сей день Джози говорит о них каждый день в декабре, до тошноты обсуждая каждую маленькую деталь, которая делает их такими чертовски вкусными. Эта мысль заставляет меня улыбаться, пока вытаскиваю карту с рецептами с жестяной банки и провожу подушечкой пальца по ней. Я знаю, что не должна. Инструкции моей мамы написаны карандашом, и они поблекли, но я ничего не могу с собой поделать. Находясь здесь, чувствую себя ближе к ней, как будто мы все ещё делаем это вместе.
Боже, я скучаю по ней.
— Ух, я могу поклясться, что уже почувствовала запах булочек с корицей, но, наверно, мне это приснилось.
Я от неожиданности подпрыгиваю и оборачиваюсь назад, чтобы увидеть, как Джози стоит в проходе, протирая ото сна свои сонные глаза. Ее светлые волосы торчат в разные стороны, а на подбородке высохла слюна. На ее рождественской ночнушке написано: «Все, что я хочу на Рождество, — твоя еда».
— О, нет. Я же не разбудила тебя?
Она обнимает себя, чтобы согреться, и качает головой.
— Нет, я была слишком взволнована, чтобы заснуть.
Я приподнимаю бровь.
— Ты еще не заходила в гостиную?
У нее загораются глаза от понимания того, что в соседней комнате ее ждут подарки с ее именем. Джози оборачивается, словно собирается бежать спринт.
— Подожди! — умоляю я, — Сначала помоги мне испечь. Пожалуйста? Мы посмотрим твои подарки через минуту
Она стонет, и я могу сказать, что она действительно хочет посмотреть свои подарки, но что-то в моем тоне, должно быть, предупреждает ее о вещах, которые я не говорю, о воспоминаниях, которые мы так тщательно скрываем, потому что она смягчается и подходит ко мне. Ее руки обнимают меня за талию, и она кладёт голову мне на плечо.