Господин барон

Дулепа Михаил

— О! В самом деле, я как-то не подумал.

— Так что молчим на эту тему!

— Ну, вы крепкий молодой мужчина, у вас есть определенные потребности…

— Фон Шницель, угадай, кого я заставлю меня подменять, еженочно?!

— …с другой стороны некоторые сомнительные традиции лучше оставить истории. Моя Эмма очень ревнива, может не понять. — Последнее он произнес с интонациями законченного и счастливого своим положением подкаблучника.

Наконец, мы вышли на тот участок стены, с которого виднелась импровизированная полоса препятствий, на которой сейчас проходили очередное испытание

последние желающие стать моими оруженосцами.

Всем претендентам предлагали пройти платный экзамен. Прошедшие становились пажами и допускались к дальнейшему обучению — уже на оруженосца, лучшие из которых в свою очередь имеют шанс (но не право, это оговаривалось!) стать рыцарями. В общем большая связка морковок перед носом толпы осликов. Не бедных, надо заметить, осликов.

Вообще-то при таком количестве желающих я совершенно не собирался посвящать каких-то левых людей в рыцари. Им приставка к имени, а мне головная боль? Нет уж! Точно выяснив, что неблагородных отроков можно вполне законно оставить в оруженосцах на всю жизнь, я собирался честно сжульничать, выпихнув их с дипломами «почетных сквайров».

Я и сам-то не рыцарь, всего лишь барон, так и нечего тут лапать грязными руками золотую мечту детства. Тем более, что вторая мечта — слетать на Луну — все еще недостижима.

Хотя надо проверить, вдруг я еще и владелец космического корабля? Жизнь такая странная штука…

К тому же правителем я считаюсь по недоразумению, и через два месяца перестану им быть. Ну и зачем мне людская память о «том наглеце, что посмел встать на одну ступеньку с Их Коронованными Величествами и Их Избранными Превосходительствами»? Скромнее надо быть. Жаль, нельзя эти слова сказать королям и президентам. Дикари-с, не поймут-с.

И вообще, это что получится, я мечом претендента стукну, он шуршиков отслюнявит и смоется, радостный? А над кем же я измываться буду? Нет уж!

Глупость, конечно, только рыцарь, это же — Рыцарь! А тут — покупка титула. Я не против денег, и понимаю, что чем их больше, тем проще получить от жизни желаемое, но все равно — двое моих вассалов это правильно и необходимо. Эгельберта я, пожалуй, тоже привел бы к присяге, прояви он хоть немного заинтересованности. Ну что же, поступим как в любом элитном учебном заведении — пусть они поборятся за право платить нам! В конце концов у меня тут самая лучшая школа оруженосцев! И ничего, что она единственная.

— Кстати, уже несколько раз приходили люди, называвшиеся вашими родственниками. Из Румынии. — Управляющий посмотрел на меня, ожидая разъяснений.

— Эгельберт, со всеми, кто назовется моим другом, братом, матерью или любовницей — поступать как с самозванцами и мошенниками. Присмотрите закон по-суровее.

— Будет сделано, господин барон. — Как же, верю, что без моего приказа ты это никак не мог сделать. Вечная ноша любого начальника, что большого, что малого — подтверждать своим авторитетом инициативу подчиненных. Ну, по крайней мере старик справился с этим делом сам, а то есть любители озадачить в последний момент, и требовать, чтобы я и распоряжения роздал, и сам впрягся.

— Александэр, вы уверены, что среди них точно не будут ваши соотечественники, нуждающиеся в помощи?

— Мои соотечественники

в данный момент — эскенландцы! — Больше пафоса, больше, людям это нравится! Они вообще любят, когда кто-то себя дураком выставляет. Ну так я не против, главное не то, кто как выглядит, а кто кем в результате окажется. — Пойдемте знакомиться ближе с молодым пополнением.

Начальник стражи (как и положено — бравый усач в начищенной кирасе, при шпаге и берете с петушиным пером), просеменил на кривоватых ножках ко мне.

— Ваша милость! Завершаем, уже почти все прошли! Буквально несколько минут.

Я, важно кивнув, сел в оставленное им кресло. Пусть постоит, не будет без спроса амуницию брать из рыцарского зала, пижон! Изя и Эгельберт, сверкнув друг на дружку глазами, встали с разных сторон, гасконец тут же начал что-то комментировать, но я просто пригрелся и задремал.

Разбудило меня покашливание.

— Александр Николаевич! Пора!

Зараза, не мог раньше сказать?!

Передо мной стояли все не прошедшие. Похоже, реклама пошла не на ту аудиторию: я ожидал мужиков своего возраста, решивших получить престижную приставку к фамилии, а здесь толпились несколько десятков молодых ребят, словно на каких-то студенческих сборах. В Союзе были нормы ГТО, у меня будут ГКО — Гравштайнские курсы оруженосцев. Они еще и присягу дадут в стиле «Я, имярек, вступая в ряды, перед лицом своих соратников торжественно клянусь» — и далее вплоть до «пусть покарает меня суровая рука товарищей».

Уже с грамотами участников соревнований, уже разбитые на две кучки — шесть победителей справа, толпа проигравших слева. Еще сотни полторы к веселым стартами допущены не были в силу физической слабости или иных причин (каждый второй почему-то явился навеселе).

Встав и оглядев всех мутным после дремы взором, я толкнул заготовленную речь. Замку нужны не только рыцари, уникальный шанс, работа с людьми, дружный коллектив, общественно полезный труд и прочий плагиат из агитки «макдональдса». Тем не менее людям нравилось, многие кивали. Наконец зашел разговор об оплате.

— Платить вам будут «гравкойнами».

— И сколько?

— Один гравкойн в неделю. — Вытащив из кармана пластиковый футляр с монеткой я продемонстрировал его, подняв над головой. — Точный аналог местного зильбергросса четырнадцатого века, но с некоторыми изменениями. Между прочим, вполне законное средство оплаты, я имею право чеканить собственную монету.

Кстати, заказ на изготовление выполнили невероятно быстро. Сдается мне, фон Шницель еще неделю назад позаботился — грошик был приятен на вид и ощупь, блестел светлыми серебром… но понравился не всем.

— Три грамма серебра за неделю работы?! После того, как с нас еще и содрали за экзамен? К черту эту лавочку! — Молодой мужик нервно сплюнул и побрел в сторону города, что-то бормоча, за ним потянулись еще несколько. Я посмотрел в спину уходящим, подождал, пока они отойдут подальше и продолжил:

— Ну, если кому-то недостаточно в качестве оплаты уникальной монеты, имеющейся в мире всего в пятистах экземплярах, каждая с паспортом и личной историей — это его дело. Но платить своим министериалам, а именно ими вы станете по завершении службы, я буду местной валютой.