Господин Изобретатель. Книги 1-6

Подшивалов Анатолий Анатольевич

Предлагается подписать мир на этих условиях сейчас же, иначе завтра условия будут еще тяжелее.

С этими словами перед Ильгом была положена папка с текстом мирного договора. Ознакомившись с текстом, он вздохнул, взял ручку и уже начал выводить подпись, когда я вырвал у него лист бумаги. Раздался гул множества голосов, сверкнули вспышки фотокорреспондентов.

Что-то мяукнул возмущенный Ильг, а я выпрямился и начал свою речь. Я говорил долго в затихающем зале, даже возмущенное фырканье итальянцев скоро умолкло:

— Господа, я внимательно вас выслушал, теперь выслушайте меня.

Тут говорили о вероломном нападении, но позвольте вам

напомнить, что причиной конфликта было расхождение в текстах Уччиальского договора на амхарском и итальянском языках, в чем Негус Менелик попросил международного арбитража, но все страны, кроме Россиии и Франции проигнорировали его просьбу, тогда Негус объявил о денонсации договора, заметьте о денонсации, а не об объявлении войны. В ответ Италия вторглась на территорию Эфиопии, заняв ряд городов. Лишь когда эфиопские войска попытались выбить итальянцев из форта Мэкеле — посмотрите на карте — он отстоит от границы на добрых двести миль, Италия объявила войну и в ответ Эфиопия тоже объявила войну. Так кто же захватчик, кто начал эту бойню? Ответ несомненен — Италия. Поэтому вся ответственность за жертвы и кровь — на итальянском правительстве, премьер которого здесь присутствует.

Здесь много говорили о варварстве эфиопов, о том, что они не цивилизованы. Скажите, господин Криспи, а разве цивилизованно убивать медицинский персонал под флагом Красного Креста — я имею в виду разгром русского госпиталя возле Мэкеле, чему сам был свидетелем. Чтобы вам напомнить передаю вам фотографии и вам, господа журналисты — здесь несколько комплектов, если кому не хватит, передайте название вашей газеты, ваше имя и вам отпечатают их в таком же качестве. С этими словами я передал пачку фотографий журналистам.

С места крикнул генерал Балдисерра: "Это еще неизвестно, кто убил этих людей, почему вы думаете, что это итальянцы?".

— Господин генерал, вы же военный человек, посмотрите на голову врача, разрубленную сабельным ударом. Такой удар мог нанести только всадник или великан трехметрового роста. Великанов в армии Негуса я не видел, а вот конный полк под Мэкеле видел, поскольку мои люди уничтожили там не менее двух эскадронов вашей конницы, остатки полка просто бежали от моих пулеметов и ручных бомб. В этом полку служили лишь итальянцы, в чем я имел честь убедиться, осматривая место сражения. Остальные медики и раненые, погибшие в госпитале, были также зарублены, среди них священник, пытавшийся с крестом в руках образумить белых дикарей. Со стороны прессы послышался возмущенный шум, люди встали и что-то сердито говорили, обращаясь к итальянцам, из чего я сделал вывод, что многие эти фотографии раньше не видели.

— Кстати, для представителя Святейшего престола, назвавшего эфиопов дикарями-язычниками. Это древняя нация, ведущая свой род от племени Соломонова и уже более чем полторы тысячи лет исповедующими христианство. У них есть своя письменность и школы, своя культура о которой вы не имеете никакого понятия, но утверждаете о диких обычаях. А известно ли вам о приказе генерала Баратьери не брать пленных, подписанном накануне битвы при Адуа. Вот этот приказ у меня в руках. К сожалению, копии нет и я не могу его отдать итальянской делегации, но к следующему раунду переговоров я постараюсь сделать копию. Со стороны журналистов послышались крики: "И нам, и нам, пожалуйста".

— Хорошо, господа журналисты, как и с фотографиями госпиталя, которые уже были опубликованы многими газетами, составьте список, чтобы всем хватило.

Как видите, фактов бесчеловечного

и нецивилизованного ведения войны итальянскими агрессорами, более чем достаточно. Теперь о пленных: лично я курировал строительство железной дороги от Асмэры до Мэкеле. Там трудилось около восьми тысяч пленных итальянских солдат под командованием полковника. Я лично проверял, чтобы на столе этих пленных были мясо и фрукты, они были в достаточном количестве обеспечены крупой и пастой. Во время последнего рапорта мне итальянским полковником было сказано, что умерших и больных среди его отряда нет. Кстати, все итальянские раненые, которые обратились в госпиталь, получали медицинскую помощь.

— Думаю, что итальянской делегации все ясно?

После этого итальянцы взяли двухдневный перерыв на консультации. Ильг надулся, как мышь на крупу и со мной не разговаривал. А что мне, прикажете ждать, пока он подпишет унизительный мир, который означает для меня лично то, что Машу я никогда уже не увижу?

На следующий день я поехал в консульство и привез оттуда фрак и цилиндр, мы договорились, что Иван Иванович прикажет сделать еще нужное количество отпечатков и попробует качественно переснять итальянский приказ.

Через два дня переговоры возобновились, целый день продолжалась нудная торговля о том кто, кому и чего должен, наконец, Криспи предложил остаться в прежних границах без каких либо выплат какой-либо стороне. Ильг было открыл рот, но я сказал:

— Наши требования — полное присоединение всей ранее аннексированной провинции Тигре со всем побережьем, то есть ликвидация итальянской Эритреи и выплата шести миллионов лир контрибуции.

Криспи поперхнулся водой, которую в это время пил из стакана и долго откашливался. Когда старику стало полегче, он встал и сердито произнес, что это возмутительные и неприемлемые итальянской стороной условия и кто я такой чтобы их ставить.

Я было хотел ответить, что я такой, но Меншиков жестом остановил меня и спросил у принимающей стороны, кем подписаны документы, удостоверяющие полномочия итальянской делегации.

— Как кем, — удивился британский губернатор, — его превосходительством премьер-министром Франческо Криспи, вот он собственной персоной.

— Бывшим премьер министром и бывшим главой бывшей итальянской делегации, — ехидно уточнил Меншиков, — вчера вечером Его величество король Италии и Савойи Умберто I, приняв во внимание голос свободной европейской и североамериканской прессы (поклон в сторону журналистов) и протесты итальянского народа, окончательно отправил в отставку премьера и все его правительство. Видимо, среди многочисленной итальянской делегации не нашлось никого, кто бы сходил утром на телеграф или спросил у портье отеля, не было ли писем.

После этого переговоры прекратились и все покинули зал. На выходе меня встретил генерал Шлоссер, поздравил с успешной дипломатической и военной карьерой и я не остался в долгу с поздравлениями. Мы условились как-нибудь посидеть за рюмкой после окончания переговоров.

Пока одна делегация покинула Александрию, а другая приехала, прошло полмесяца. Я сразу же после окончания первого раунда переговоров, который мы выиграли, попросил Ильга дать телеграмму Пьетро Антонелли, который мне был нужен как свидетель гуманного обращения с пленными, но Ильг ответил, что адреса итальянца он не знает. Получив скромные суточные в размере двух золотых на четырех человек, я понял, что больше толку от Ильга не будет и в своих действиях опирался на русское консульство.