Господин Изобретатель. Книги 1-6

Подшивалов Анатолий Анатольевич

Через неделю мы бросили якорь в Пирее рядом о громадой броненосца "Николай I". Принарядившись, я в мундире действительного статского с самодельными звездочками на петлицах и русскими орденами, все же надел эфиопскую звезду с бриллиантовыми мечами (скорее, саблями), где в середине были вмонтированы довольно крупные бриллианты, игравшие на солнце и греческий орден Спасителя, вышел на палубу, где уже был выстроен личный состав броненосца и горстка моих людей в песочной форме. Последовала команда "На флаг и гюйс — смирно".

Поскольку из офицеров и им приравненных я остался один, Семиряга был в медицинском мундире с самодельными петлицами титулярного советника, отдал честь, а остальные замерли по стойке смирно. Командир корабля поздравил нас с присоединением к Практической эскадре и

мы сошли на берег. Когда шлюпка пришвартовалась к пирсу, к нам подошел человек в дипломатическом мундире, представившийся советником посольства, ответственным за нашу встречу. Меня и Машу он посадил в коляску, которая отправилась в лучшую гостиницу Афин, где нам было снято два номера рядом, во второй коляске ехал Артамонов с нашими вещами. Раненого казака и Семирягу повезли в русский госпиталь, остальных — в казармы на берегу, где им было отведено отдельное помещение. Советник сказал, что завтра в десять утра нас ожидают король и королева, мы приглашены на завтрак, который дает августейшая чета в нашу честь.

Я спросил, где в Афинах лучший магазин готового женского платья, так как у Маши с собой ничего нет, советник сказал, чтобы я не беспокоился через два часа после того как мы разместимся к нам подъедут люди, которые все сделают. И действительно, по приказанию королевы Машу одели с ног до головы. Когда она попросила меня зайти, чтобы посмотреть, как сидит платье, которое ей понравилось и то, которая фрейлина королевы посчитала уместным для приема, я был поражен тем, что номер превратился в подобие ателье или дорогого магазина с кучей шляпок, туфель, платьев всех цветов и посредине, как дорогой цветок, ослепительно сияла моя Маша.

Я спросил фрейлину, говорившую, между прочим, по-русски, уместна ли будет бриллиантовая диадема и вернувшись в номер, взял шкатулку с драгоценностями. Все же пришли к выводу, что диадема — это для официального выхода или свадьбы, а сейчас можно обойтись кольцом и брошью.

Утром следующего дня мы вошли во дворец и гофмейстер представил меня как владетельного князя и действительного статского советника русской службы в отставке Александра и Великую княжну Марию Абиссинскую. Головы придворных сделали поворот налево и провожали нас взглядами все время, пока мы шли к королю и королеве, стоящих в торце небольшого зала. Я отдал приветствие, приложив пальцы к треуголке, король протянул мне руку и я ответил рукопожатием, а потом поцеловал руку Королеве эллинов. Король Георг сказал. что много наслышан и читал в прессе о моих подвигах в войне с Италией, а также об успешно проведенных мирных переговорах и в ознаменование моих заслуг жалует меня орденом Гранд офицера ордена Спасителя, Марии жалуется бриллиантовый шифр фрейлины ее величества и Королева эллинов прикрепила бриллиантовый вензель к Машиному платью. В ответном слове я поблагодарил от себя и от Великой княжны за награды и попросил августейших особ быть посаженными родителями на нашей свадьбе.

Свадьба наша прошла в небольшой дворцовой церкви, посаженными родителями была королевская чета, а шаферами, державшими венчальные венцы — Сандро и капитан 1 ранга Вальронд. После службы, которая произвела на Машу большое впечатление (понятно, после эфиопских барабанов ангельское пение певчих на кого хочешь произведет впечатление): мерцание отблесков свечей на ризах священников и дорогих окладах древних икон, торжественное возглашение диакона и старенький благообразный священник, благословивший нас на долгие годы счастливой супружеской жизни. В подарок от королевской четы мы получили виллу с садом в тихом пригороде Афин, недалеко от королевской резиденции. С террасы виллы, перед которой был довольно большой бассейн, открывался прекрасный вид на вечерние Афины, вдали виднелся на холме Парфенон. Мы стояли с Машей, обнявшись, и были совершенно счастливы.

Конец IV части

[1] Многотиражная французская газета.

[2] В источнике сказано "франков" то, поскольку лира и франк были примерно равны, то я привожу цифру в лирах, все же генерал был итальянский, хотя газета — французская

[3] Антонио Страбба сменил Криспи на посту премьера после итало-абиссинской войны. Он происходил и пользовался

поддержкой влиятельной сицилийской семьи Рудини

[4] На самом деле в Эритрее тоже есть золото на севере у границы с Суданом — три месторождения.

[5] То есть, брезгует.

Часть V. Миллионщик

Глава 1. Подводим промежуточные итоги и раскатываем губы

Уважаемые читатели!

Поскольку предлагаемое вашему вниманию произведение относится к жанру "Альтернативной истории", поведение и личностные характеристики реальных исторических персонажей являются вымыслом автора и вариантом их поведения в другой реальности, равно как и случайным является сходство второстепенных героев с реально существовавшими людьми, и автор за это ответственности не несет — это же фантастическая художественная литература.

Также прошу учесть, что описание получения различных химических соединений, в том числе взрывчатых, не соответствует реальному — автором сознательно исключены многие детали и промежуточные каталитические реакции, поэтому не пытайтесь их повторить.

25 июля 1892 г, вилла в пригороде Афин, недалеко от королевской резиденции, раннее утро.

Сижу, закутавшись в темно-синий шелковый халат с простроченными обшлагами, в кресле-качалке на террасе и смотрю на встающее солнце. Уже проснулись птицы в саду, а моя птичка все еще сладко спит в огромной постели. Зная, что я встаю рано, Ефремыч приготовил мне кофе и поджарил вчерашние круассаны в виде тостов, положив внутрь кусочек сыра. Так что, сижу, наслаждаюсь жизнью, вдыхая аромат роз, доносящийся из розария внизу и запах хорошо сваренного кофе. Полная идиллия, но на душе как-то неспокойно и где-то, я бы сказал, обидно. Как-то все быстро произошло, еще полтора месяца назад я был полон планов по переустройству Эфиопии, начал тянуть, и довольно успешно, нитку железной дороги вглубь страны, приехали взятые Менеликом на службу инженеры.

Открылись светские школы, Маша составила амхарско-русско-французский словарь-разговорник, русский госпиталь успешно лечил пациентов, в том числе и моим препаратом и я собирался провести испытания эффективности своих новых препаратов в условиях тропиков. У меня появились надежды закрепиться в Тигре и порте Массауа, построить укрепрайон из цепи ДЗОТов, [330] вне досягаемости обстрела с моря и способный удержать территорию от атаки морского десанта, дождавшись подкрепления от основных сил. Снять с части кораблей орудия и устроить пару береговых батарей, с помощью флотских механиков "оживить" минимум одну из захваченных канонерок и крейсер, привезя из Пирея запасные части для машин. Золотые рудники и налоги дали бы мне необходимые для развития провинций средства.

330

ДЗОТ — дерево-земляная огневая точка, полевое укрепление для полевой артиллерии и пулеметов, выполненное из бревен внакат, обваловки и засыпки землей.

Я считал Ильга и Мэконнена своими союзниками и вдруг такой удар в спину… Сейчас, по прошествии времени, когда улеглась боль и досада от предательства соратников, я все же пришел к выводу, что с самого начала Ильг лишь прикидывался другом, нащупывая мои слабые стороны и пытаясь выведать планы, не ударяя и пальцем о палец для их осуществления, наоборот, во мне он видел опасного конкурента-европейца за влияние на негуса, желающего провести реформы и направить страну на европейский путь развития. Так как негус доверял Ильгу больше, чем мне, они были друзьями уже полтора десятилетия, то его слово стоило гораздо дороже моего. Также швейцарцу удалось убедить Мэконнына, что русский принц — гораздо более выгодная партия для Маши, а может быть, он это вложил в голову негуса и Менелик велел начать все это заигрывание с Сандро. Скорее всего, так оно и было, негус никогда не питал никакой симпатии к дочери своего врага и собирался использовать ее лишь как разменную монету в дипломатических играх.